Мастера, мастера... с кем вы пили вчера?

[Alex Kerven]

Пусть и не сразу после игры, но я все же об этом скажу. Не сразу после игры… но после отчетов, стихов и фото. После разговоров, разборов и раздоров.
Это была очень спорная и стремная для нас игра - несмотря на то, что мы готовились к ней более 10 лет. Нет, не то чтобы все эти годы мы скрупулезно собирали мысли и идеи, но все-же, нет-нет и возникнет: «Ну, а как сделать ощущение многих полков, если на полигоне хорошо, если человек 30 окажется?». Или «Как создать иллюзию города и городских улиц в отдельно взятом коттедже»? И вечный вопрос, конечно: «А что делать персонажам-женщинам, кроме того, чтобы сидеть, страдать, вышивать?»

и что же?

Более менее на эти вопросы отвечено самой игрой. Вполне внятно. Опыт с картой считаю единственной подходящей для меня моделью в заданных условиях. Карту Петербурга 1825 года я, во всяком случае, у себя в мозгах накрепко отпечатал. Думаю, не только я.
Что еще сказать? Знаете, когда подготовка к «3 дням» шла полным ходом в одной ролевой компании на вопрос, «что мы делаем этим летом то есть зимой», я обрисовал проект. В ответ получил разочарованный фейс собеседника: «Нуу, это ж читать надо много»… Так вот, как же хорошо, что таких слов мы никогда не слышали и не услышим от людей, которые заявляются на игры нашей МГ. Читать, писать, шить и много еще что… Вы это делали - вместе с нами.
И мы это сделали.
Спасибо - еще раз. Еще сто миллиардов раз. Никогда не будет мало. Мы до сих пор в некотором раздрае, несмотря на то, что уже вывешено три анонса и подготовка к анонсированным играм тоже идет.

Некоторые мысли на будущее я еще и тут зафиксирую. Не все вышло, как задумывали. У нас, боюсь, получилась общая ситуация некоторого «булкохруста». Мы не слишком хорошо игротехническими усилиями смогли показать, почему сложившаяся государственная и социальная обстановка требует изменения. Что с этим делать - пока не знаю. Но нельзя, нельзя играть в Россию без представителей того самого русского народа.. Без их историй, смешных и трагических, но на равных вписанных в общий сюжет. Чтобы было очень хорошо видно за счет чего все эти - «балы, красавицы, лакеи, юнкера..». Видимо, мы больше и не станем - и постараемся строже выдерживать социальный состав персонажей на будущих играх.
И вот еще. Я пока не понимаю, как уместить весь сюжет, все, что хочешь сказать в эти самые три неполных дня - пятницу, субботу и воскресенье. При том, что не все могут заехать в пятницу, большинство игроков и техов с трудом выдерживают накал игры с перехлестом на воскресенье. И есть еще люди, которым сложно вообще в условиях нелинейного времени. Это все - чтобы обдумать на будущее. Которое непременно состоится. Вам будет, весело, я это обещаю. И вообще..

Я люблю вас, люди. Будьте бдительны!

@темы: Три дня в декабре

---

ура-ура, делюсь!

[и особенно енот]

05.01.2019 в 14:52

Пишет  [Гло]:

3 дня в декабре
Довелось мне в декабре впервые снимать ролевую игру у Эри и Кервена
Друзья, мне очень стыдно за общее качество фоток и то, сколько времени у меня заняла возня с ними.
В свое оправдание могу сказать только то, что это был "мой первый фанфик".
Большое спасибо за то, что дали возможность попробовать себя в репортажной съемке. Осознала, насколько это сложное и принципиально иное поле, чем предметка или студийная съемка.
Надеюсь, хоть что-то из этого вам зайдет

Итак, вот ссылка на обработанные кадры:
cloud.mail.ru/public/FkUR/bgswHrynv

И вот жутковатые исходники:
cloud.mail.ru/public/6MEJ/x1jUPm469

---

Осенний сон. Анонс

[Alex Kerven]

Мастерская группа "Телерийский десант" снова приглашает вас. На этот раз - в осенний сон жаркой середины сентября 1812 года.



Неприятель уже форсировал Неман, взял Смоленск, уже прогремело Бородино, ходят слухи о том, что будет сдана Москва... Впрочем, кому неприятель, а кому нет - на этой игре вам придется решать самим - особенно при подобных-то обстоятельствах.
Небольшое имение Безмятежное под Волоколамском - такое же, как десятки других в этой местности. Рядом с ним - деревушка Гадюкино. Встревоженные хозяева, нежданные гости, вездесущая дворня. Впрочем, дворня тоже неспокойна, говорят в соседних имениях мужички подымаются и подымают, страшно сказать, бар на вилы. Ведь Наполеон то, слыш-ка, волю обещал... А вдруг это и впрямь возможность переменить судьбу и зажить по-новому?

Что: Ролевая игра на базе
Где: Подмосковье
Когда: 9-11 августа 2019 года
Сколько: 40-50 игроков
Что будет: Ликование Парижа и пожар Москвы, молодые генералы, свобода и воля, любовь и смерть, русский лес, бессмысленный и беспощадный, дубина народной войны
Чего не будет: исторических персонажей, исторической реконструкции, решающих сражений, возможности переменить историю в глобальном масштабе
Красные флаги: кросспол, боевка на текстолите и нерфах, элементы мистики, планирование операций с помощью карты

Группа игры ВКонтакте
vk.com/public176119721

@темы: Осенний сон, анонс

---

Записки поручика Розена по итогам игры

[Darth-Moul]

От Автора: стиль немного выдержан в оригинале «Записок декабриста» исторического А.Е.Розена, события, происходившие до игры, стараюсь выдерживать согласно реальной истории А.Е.
Записки поручика Розена

12 декабря

(с) В Петербурге все сословия и возрасты были поражены непритворною печалью; нигде не встретил я веселого лица. К вечеру вывели наш полк на улицу против госпиталя; К. И. Бистром объявил о кончине императора, поздравил с новым императором Константином, поднял шляпу, воскликнул: «Ура!» — и слезы покатились из глаз его и многих воинов, бывших в походах с Александром, который называл их «любезными товарищами». По команде раздалось «ура!»...

Многие декабристы даже и не предполагали, сколь кровавым окажется 14-е число, поскольку я, как человек преданный своему командиру, Его Высокоблагородию лейб-гвардии Финляндского полка полковнику Моллеру, Его Высокопревосходительству, генералу от инфантерии Бистрому и, наконец, Его Сиятельству Николаю Павловичу, пытался отговорить некоторых из них от скоропалительного решения, однако, что вышло, то вышло. Наверное, требовалось ещё раньше обратить внимание на то, что шестого декабря князь Оболенский после обеда сказал, что надо положить конец этому невыносимому междуцарствию...
Всё началось с того, что я 10 декабря выслушивал убедительные доводы господина Рылеева, затем к большому своему неудовольствию застал у господина Репина группу молодых офицеров лейб-гвардии Финляндского полка, обсуждавших планы общества. После вечером в расположении казарм полка лицезрел избитого неизвестными лицами солдата, который имел несчастье сделать замечания странным людям, дурно отзывавшимся о Николае Павловиче... Вначале я отправил солдата на гауптвахту и не стал срочно докладывать г-ну Моллеру, надеясь, что данное происшествие лишь недоразумение, произошедшее в результате распития водки, а солдат был настолько пьян, что позорил свой мундир. Пока что я оставался верен идеям господина Рылеева и решил попробовать доложить ему о произошедшем. К тому же я получил от него записку, что 12 декабря вечером меня ждали в доме литераторов.
12 декабря утром я вместе с полковником Моллером был вызван в расположение штаба. Не могу дословно вспомнить всех офицеров, кроме генералов М. А. Милорадовича, А.Х. Бенкендорфа и, конечно, К.И.Бистрома. Узнавался также Яков Иванович Ростовцев, подпоручик, старший адъютант гвардейской пехоты.
Карл Иванович, как старший по должности, распределил дежурство среди рот и полков. На этот день я оказался полностью предоставлен самому себе, но роте финляндского полка потребуется заступить на дежурство следующего дня, засим я составил письмо г-ну Рылееву, где описал сей факт, а после был задействован в сопровождении Его Высокоблагородия полковника Моллера в австрийское посольство, где познакомился с господином Людвигом Йозеф фон Лебцельтерном и его супругой, Зинаидой Ивановной, хотя прежде и был о них наслышан, но не доводилось лично встречаться. Я оценил радушие хозяев, их поэтический талант, особый интерес произвело на меня гадание по стихотворной хрестоматии. Тогда, насколько, я помню, мне выпали строки, означавшие, что скорое будущее всецело зависит от моего решения. Если бы только на мгновенье мог предположить, сколь пророческими окажется сие...
Позже я решил отобедать в кабаке, где, к моему немалому удивлению, застал князя Трубецкого. Однако Сергей Петрович, видимо, пребывал в крайне дурном настроении, поскольку не оценил ни одного анекдота, а, быть может, просто сказывалась усталость от постоянного напряжения последних дней. Уже не помню сколь давно я видел свою дражайшую супругу, пребывающую в достаточно пикантном положении.
Вечером я ненадолго посетил дом литераторов, где сумел застать лишь братьев Бесстужевых, по всей видимости, г-н Рылеев уже покинул данное помещение, мне лишь удалось кратко узнать события. Но, тем не менее, известия были более чем шокирующими: Его Сиятельство, Константин Павлович отрёкся от престола, о чём было сообщено в письме! Мне было предложено постараться убедить полковника Моллера поддержать уже состоявшуюся присягу Константину Павловичу для того, чтобы Его Сиятельство смогли провести задуманные реформы в стиле европейского общества. Отдельно следует упомянуть, что я давеча бывал в разных странах Европы, и если, к примеру, процветающая Италия прекрасно существовала с трудовой повинностью, отличной от крепостного права и вознаграждаемой деньгами суммой, устанавливаемой законом, то ровно противоположным примером была беднейшая Литва, где обнищавшие крепостные еле-еле сводили концы с концами, а спившиеся дворяне были обложены кабальными долгами. И лишь тайное общество банкиров и торговцев, кажется, составляло истинную власть в этой несчастной стране.
Встретить Его Высокоблагородие господина Моллера я не успел, поскольку, к несчастью, господин Рылеев уже сумел посвятить его в свои планы. Однако, вопреки сложившимся обстоятельствам, красноречие г-на Рылеева сыграло злую шутку, и Его Высокоблагородие решительно отказался поддерживать г-на Рылеева, хотя прежде бывал солидарен с его идеями о реформах в стиле просвящённых стран Европы. Что же такого предложил г-н Рылеев Его Высокоблагородию, на что получил столь решительный отказ?

13 декабря

13 декабря.

Утро следующего дня началось с того, что Его Высокопревосходительство генерал Бистром собрал всех офицеров в штабе. Однако, вопреки сложившейся традиции о распределения дежурства, Карл Иванович начал речь с того, что поведал об отречении Константина Павловича от престола, а также о возможном заговоре. Упомянул и то, что многие из нас, возможно, состоят во всевозможных обществах, где смущаются умы солдат и офицеров непонятными идеями. Крамольная мысль, вероятно, не самая благородная, закралась в мою голову, о том, что Его Высокопревосходительство в чём-то подозревает именно меня, либо полковника Моллера. Взгляд Карла Ивановича был жёсткий и пронизывающий, когда он смотрел в глаза каждого из собеседников.
Однако, Карл Иванович предложил тем, кто глубоко погряз в идеях общества, добровольно покинуть штаб без каких либо преследований с его стороны, тем самым, предоставив возможность спасти свою дворянскую честь и, вероятно, жизнь. Вопреки моим опасениям, из штаба не вышел ни один офицер, тем самым, показав удивительное единодушие в том, что если кто-то из офицеров и знал про общество, то сие оставил лишь за идеями да разговорами.
Его Высокоблагородие, когда наступил его черёд высказать своё решение, сказал, что во всём верен Карлу Ивановичу и исполнит любой его приказ! В данном случае мне оставалось молвить, что как преданный солдат и офицер я исполню любой приказ Его Высокоблагородия. После чего Карл Иванович сказал лишь два слова: «хорошо, работаем!»
Я испытал немалое облегчение на душе, узнав, что никто из находившихся в штабе офицеров не высказал своего недовольства ни Её Императорским Величеством, ни фактом отречения Константина Павловича, даже с учётом того, что Карл Иванович обещал не преследовать никого за возможные слова. Невозможно не восхищаться Его Высокопревосходительством, его мудростью и пониманием того, что он предоставил совершить выбор тех, кто, вероятно, сомневался в правильности его слов. Отдельно расскажу о предложении Его Высокопревосходительства сделать обращение к Великому Князю Николаю Павловичу о возможной присяге полков в сей день, на что Его Сиятельство ответил решительным отказом.
При распределении дежурства мне выпала огромная честь встать на караул вместе с ротой возле Зимнего Дворца, а дежурным генералом был назначен Бенкендорф Александр Христофорович. Время от времени Его Превосходительство приходил ко мне, интересуясь мной и моей службой. Поскольку прежде я не знал Его Превосходительство генерала Бенкендорфа столь хорошо, потому посчитал за честь рассказать ему о своих маневрах, методах обучения солдат. Александр Христофорович, вопреки ходившим в трактире про него слухам, умел не только рассказывать, но и выслушать.
Не могу не упомянуть о задаче, возложенной на Его Высокоблагородие полковника Моллера. Ему предписывалось встретить Его Сиятельство Великого Князя Михаила Павловича, который мчался в Петербург и, если среди молодых солдат и офицеров в самом деле много смущённых умов, то предосторожность не будет излишней.
Когда наступило обеденное время, я с разрешения Александра Христофоровича временно покинул пост. Отобедал я в трактире, откуда сумел, воспользовавшись услугами почтмейстера, отправить письмо г-ну Рылееву, в котором уведомил его о своём дежурстве до самого позднего вечера сего дня.
Двумя часами позже, когда я вновь стоял на посту, ко мне подошёл генерал Бистром и освободил меня от дежурства по причине того, что моя рота направлялась на усиление отряда полковника Моллера по причине существенной опасности перехвата заговорщиками Его Сиятельства Михаила Павловича на пути его следования. Однако мне вменялось в обязанность вновь заступить на дежурство завтра на рассвете. Возвращаясь с караула в расположение лейб-гвардии финляндского полка, я повстречал господ Бестужевых, которые со словами, что готовится произойти царское беззаконие, просили меня как можно посетить дом г-на Рылеева, дабы поведать о последних слухах и сведениях, что словно мухи роились вокруг дворца! Я тогда ответил, что прибуду немедленно, но долго находиться у них не смогу, поскольку Его Высокопревосходительство вновь поручил мне заступать на дежурство поутру завтрашнего дня.
Час спустя я наконец-то добрался до дома г-на Рылеева, но встретил на пороге Его Сиятельство князя Трубецкого, который настоятельно велел мне не входить в дом, ибо господина Рылеева посетил человек крайне низкой репутации, некто Булгарин, и, чтобы я не запятнал свою честь знакомством с подобными людьми, мне следует подождать снаружи!
Данный факт привнёс серьёзные сомнения в деятельности тайного общества и, в частности, подлинности его намерений относительно выражения недовольство повторной присягой: доводилось мне в своих походах посещать ранее Литву, где самым ярким пособием были совершенно нищие крестьяне и спившиеся дворяне, обложенные непомерными кабальными долгами. Держателями этих долгов было весьма мерзкое общество жидов, которые не имели славы, но имели богатство, не имели собственных армий, но легко платили лихим людям для взыскания долгов. Засим, услышав о наличии в доме г-на Рылеева человека подобной репутации, я решил, что это есть такой же жид, что я созерцал в Литве.
Возможно, мне следовало убедить г-на Рылеева не связываться с подобными людьми, однако всё произошло намного быстрее: меня вновь разыскал Оболенский и поведал мне о том, что в моих руках есть ныне ключ спасения государства от самодурства Николая, что я завтра могу лишь впустить во дворец ведомые им роты, и будет положен конец самодержавию, а Её Императорское Величество и всю царскую семью поместят под арест!
Выходило, что я должен был предать честь офицера, предать доверие Его Высокопревосходительства, наконец, я стал бы тем, кто предал царскую семью, отдав их вероятно на расправу таким людям, как Булгарин! Честь офицера не позволяла так поступить: одно дело, выступить против присяги в момент междуцарствия, и совсем другое – предательство! Жиды ввиду особенности своей подлости никогда не щадили тех, кто единожды помогал им в делах не слишком честных, и засим становилось понятно, что едва пистоль выстрелит, его бросят на переплавку, дабы не оставлять улик!
В великом смятении я прибыл в расположение штаба и поведал полковнику Моллеру о том, что услышал от г-на Оболенского. Его Высокоблагородие был человеком решительным и честным! Велел он составить тайную депешу генералу Бенкендорфу, чтобы предупредить Его Сиятельство, Её Императорское Величество и всю семью о возможной угрозе. Через полчаса меня вызвал Александр Христофорович и попросил поведать ему обо всём, что я услышал от г-на Оболенского. Засим Его Превосходительство велел не ложиться спать и не покидать штаб без его дозволения…

14 декабря и после

14 декабря.

Прямо посреди ночи, Его Высокопревосходительство генерал Бистром К.И. также Его Превосходительство генерал Бенкендорф А. Х. и Его Превосходительство генерал Милорадович М. И. объявили о завещании Его Сиятельства Константина Павловича в пользу Николая Павловича и засим велели немедленно приводить полки к присяге Николаю Павловичу. На время приведения к присяге меня освободили от караула возле Зимнего Дворца и велели сопровождать Их Превосходительства к месту приведения их личной присяги. С нами также находился подпоручик Ростовцев, сопровождавший Их Превосходительства.
Присяга Их Превосходительств, моя личная и также подпоручика Ростовцева прошла, словно под завесой тайного покрова ночи. Засим Карл Иванович принялся отдавать распоряжения Их Превосходительствам о направлении и личном приведении полков к присяге. Я, оставшись на время тайного совещания генералов снаружи временного штаба, обнаружил вдалеке пробегавшего Бестужева, чья персона, вероятно заметила меня в сопровождении Их Превосходительств, засим, вероятно г-н Бестужев доложит о сим факте г-ну Оболенскому, и, возможно, г-ну Рылееву. Мне до последнего хочется верить и молить Господа Бога нашего о том, что г-н Рылеев всё-таки не замешан в заговоре, что всё это промыслы таких малоприятных господ, как Булгарин, либо сам Оболенский.
Часом позже, Карл Иванович велел мне и подпоручику Ростовцеву сопровождать его в расположение полков. Их Превосходительствам Александру Христофоровичу и Михаилу Ивановичу вменялось как можно быстрее привести к присяге остальные полки прежде, чем мятеж успеет набрать какую-либо силу, засим выдвигаться на Сенатскую площадь для защиты Зимнего Дворца. Мы не знали: какими на тот момент силами могли обладать мятежники, посему каждый штык, каждый мушкет мог переломить ход дела.
На пути нашего следования первым делом были казармы Измайловского полка, которому первому на рассвете требовалось принять присягу. Его Высокопревосходительство показал себя не только величайшим полководцем, но и человеком невероятного ума и несоизмеримой щедрости. Едва полк принёс присягу, Карл Иванович издал особый указ, принимать мне, поручику Розену командование первым батальоном Измайловского полка, а подпоручику Ростовцеву – вторым батальоном. Приказ был: вести полк на защиту Зимнего дворца от возможного мятежа. Поскольку подпоручик Ростовцев не обладал талантом вождения отрядов в боевых условиях, то мы решили, что я буду старшим в нашей внезапно столь непростой и опасной партии.
Опасаясь всевозможных слухов либо неожиданных столкновений с мятежниками, я и Яков Иванович решили отправить впереди нас конную разведку и оказались правы: на подходах к Сенатской мы обнаружили расположение Московского полка полным составом, стоящего в каре. Но, поминая приказ генерала Бистрома, мы пошли дальше, обходя Московский полк стороной, двигаясь в сторону Зимнего, рассчитывая защитить дворец от мятежа! На пути следования со стороны Московцев к нам выдвинулся всадник, в котором мы узнали г-на Кюхельбекера. Отставной барон поинтересовался куда и зачем мы следуем, я ответил, что мы идём защищать царскую семью от мятежа. Засим барон Кюхельбекер удалился. Полк двинулся мимо адмиралтейства, а минутами позже за нами с соседнего проспекта вышел Егерский полк, отрезая наше расположение от мятежников: я понял, что мятежниками командует тот самый князь Трубецкой, что насмехался над моими анекдотами в трактире позавчерашнего дня.
Я занял оборону с первым батальоном Измайловского полка возле дворца, увидев подкрепление из преображенцев, рот финляндцев и других соединений. Подпоручик Ростовцев отправился на соединение с Егерскими частями, чтобы выслушать, как потом окажется, последнюю волю Его Высокопревосходительства генерала Бистрома!
Я не мог видеть всего что там произошло, но московцы, как мне потом расскажут офицеры Егерского полка, а затем даже сам подпоручик (а ныне поручик)Ростовцев, что генерал Бистром пытался воззвать к голосу разума мятежников в Московском полку, но со стороны мятежников раздались выстрелы!
По моему разумению, Его Высокопревосходительству следовало после первого же выстрела велеть открыть огонь по мятежникам на поражение, но генерал Бистром счёл запрет открывать огонь чем-то большим, чем просто запретом вступать первыми в бой! И последующие беспощадные пули сразили Его Высокопревосходительство! И затем мог гром разверзнуться над головами бессовестных мятежников, которые вероломством убили нашего самого добросовестного и благородного из командиров, но без приказа мы не могли стрелять! И лишь часом позже мы узнали, что генерал Бенкендорф атаковал их мятежный полк конным соединением, а к нам в расположение полка пожаловал принц Евгений Вюртембергский и велел пропустить пушки для подавления мятежников, а войскам Измайловского полка, коими командовал я, перехватить мятежников, отступающих по льдам Невы.
Но мятежники, вопреки здравому смыслу, решили атаковать наши позиции, и завязалась столь кровавая битва, что можно было бы описать как новое Ледовое Побоище. Засим наш полк потерял почти целых три роты в сражении с мятежниками. Даже когда Его Сиятельство Николай Павлович велели открыть огонь по мятежникам гаубицами, мы продолжали сдерживать вырывающихся мятежников и принц Евгений был сражён картечью, и его выносили на руках как героя, и даже я сам получил осколком ранение плеча!
Вот так страшно, кроваво, но и совершенно бесславно закончился этот мятеж, о котором я лишь догадывался. Уже позже я узнаю, что Его Высокоблагородие г-н Моллер едва ли не ценой своей жизни защищал зимний дворец, а подпоручик Ростовцев лишь чудом сдержал толпы Семеновских рот от расправы над мятежниками после убийства ими генерала Бистрома. Я всегда верил в Карла Ивановича и крайне скорблю от того, что он погиб не на поле битвы, а от подлой пули мятежников, считавших, что ради своих идей о смене законов они имеют право оправдать любое убийство, даже Его Императорского Величества!
Часами позже, когда моё плечо перевязали, я вернулся в расположение канцелярии, где меня, как свидетеля и участника событий опросил г-н фон Фок. Я водил на допрос в канцелярию уцелевших заговорщиков. Внезапно я был удивлён увидеть уцелевшего г-на Оболенского, который пожелал мне с крайней иронией благополучия жене и будущему ребёнку… да будь моя воля, вызвал бы мерзавца на дуэль, но рана сказывалась, да и после событий прошедших часов не оценил бы меня Его Сиятельство Михаил Павлович, что гневом своим был готов метать молнии, и даже сорвал мундир с Михаила Бестужева, поскольку именно он посмел возмутить Московский полк, находившийся под его началом.
Я с Его Сиятельством был мало знаком, но сии минуты, пожалуй, ценнее многих часов караульной и полевой службы. В такие мгновенья воистину желаешь быть где угодно, но лишь не стать причиной гнева Его Сиятельства. Но минутами позже он лично остановил меня и сказал, что он лично, как и вся его семья благодарны мне за то, что я сумел предотвратить…


После известных событий…

Прошло с неделю, или чуть больше. Моя рана затянулась и я снова готов заступать на караул. Мне искренне жаль тех людей, кто вопреки идеям о развитии и реформах нашего государства оказался замешан в кровавом мятеже не столь давних времён. Г-н фон Фок вызывал меня несколько раз, чтобы я рассказал о своих связях с тайным обществом, на что я мог лишь рассказать об их идеях, что двигали ими. Мы было крайне грустно узнать, что тот же г-н Рылеев возглавил мятеж, но, сопровождая с допроса того же г-на Оболенского в Петропавловскую крепость для временного содержания, я был весьма удивлён, увидев господ Рылеева, Трубецкого, Кюхельбекера в числе арестантов. И лишь оставалось молить Господа Бога, чтобы он сумел отличить случайных арестантов от подлинных заговорщиков. Но, если судить протоколам г-на фон Фока, то я оставался едва ли не единственным, кто принимал их идеи о реформах, но противился подобным действиям.
Уже позже я расскажу г-ну фон Фоку, а также Его Императорскому Величеству Николаю Павловичу не о том, с какой целью они устроили этот бездарный мятеж, а о том, о чём они спрашивали меня и каким идеями могли двигать, оправдывая мятеж…
Ну а засим, пока Его Высокоблагородие лейб-гвардии Финляндского полка полковник Моллер оправляется от ран, мне, согласно указу Его Императорского Величества следует с завтрашнего дня заступать в новой должности и принимать командование сразу двумя ротами нашего полка и нести дежурство…

Засим откланяюсь,

Лейб-гвардии Финляндского полка штабс-капитан Розен А. Е.


25 декабря 1825 г. (подпись)

---

не удержался

[Fred]

участникам - игрокам и персонажам - игры с э... ну, с сочувствием по поводу грядущего кина:-)

---

Сбор сегодня

[eamele]

Напоминаю всем заинтересованным ,что сбор будет сегодня, в Му-Му на Тверской.
Мастерский двуглавый орелЪ доберется примерно к 19.))

---

с не первого захода

[Блэйз]

Александр Фёдорович Моллер
Родился в 1796 году, 13 июня 1809 года поступил Морской кадетский корпус и выпущен из него 16 февраля 1812 года мичманом в Балтийский флот. 30 марта 1816 года произведён в лейтенанты. Тогда же он был переименован в поручики и назначен в лейб-гвардии Московский полк.

6 апреля 1824 года переведён в лейб-гвардии Егерский полк с производством в полковники и через год, 25 марта 1825 года переведён в лейб-гвардии Финляндский полк.

Тот день начался как обычно с исполнения непосредственных обязанностей расстановки караулов. В результате чего мне надлежало заступать на службу на следующий день. Чему я был рад, так как обещал зайти к своему дяде Антону Васильевичу Моллер- начальнику морского штаба Его Императорского Величества. У него были некоторые соображения на счет обустройства морского кадетского корпуса коими он желал поделиться со мной. По дороге повстречался с княгиней Трубецкой и был приглашен в гости. В тот момент Екатерина Ивановна была рада и светилась особенным светом. Это как, как же выразить по- русски, морозное, хмурое Петербургское утро, внезапно поднимаешь голову и видишь солнце, которое вот только что пробилось сквозь тучи и дарит свой мягкий свет всем. Подумал, что не плохо было бы найти цветы и при поднести в дар. Можно сказать, что обошел весь город в поисках.

Встретился и с князем Трубецким, говорили о судьбах. Спросил меня, почему не бываю на заседании общества. Хотел было ответить, что служба, но это бы прозвучало бы фальшиво. В тот момент я сам не мог точно сказать от чего не бываю. Не то что бы у меня пропало желание приносить пользу Отечеству. Но видимо не хватало четкости и ясности, что именно и как делать.

Вместе с Бестужевыми нанесли визит, точнее будет сказать зашли на чашечку чая в Австрийское посольство. Гадали на "Демона" и читали Пушкина на троих. В какой-то момент, когда говорил граф Людвиг ощутил веяние германского духа, хотя уже почти триста лет род служит России.

В какой-то момент меня нашел поручик Розен, то что он рассказал вынудило меня отдать несколько приказов. После них отчаянно хотелось напиться.
От крайнего шага спасло письмо от батюшки и его просьба присмотреть за *Федором.* Хоть он и старше меня на год, но... среди нас отличался непредсказуемостью.

*Федор Федорович Моллер родился в 1795 году. В военную службу вступил в 1813 году в гвардейскую пехоту. С 1824 года служил в лейб-гвардии Московском полку.*

Все же успел повидаться с дядей передать ему от отца* желание собраться всей семьей на Рождество в Петербурге.

*Федор Васильевич Моллер С 1809 года главный командир Кронштадтского порта и Кронштадтский военный губернатор. В 1811 году произведён в вице-адмиралы.*

В соответствии с уставом распределены караулы, завтра мне заступать на службу во дворце.

Состоялся разговор с фон Фоком, довольно долгий и не из легких.

Потом получил записку от Бестужева с предложением о встречи. Еще один тяжелый разговор. Слушаю и понимаю, что нет. Почему нет? Потому что нет четкого плана. Бестужев не убидителен, Рылееву удалось заронить сомнения, Трубецкой. Мог убедить меня и я бы пошел за ним, но не в этот раз. Злюсь, ударяю кулаком в стену. Расходимся каждый при своем. Хотя думал, что убьют. "-Менее всего князь я хотел бы оказаться с вами по разные стороны"...

*
"Моллера, старинного члена тайного общества; в его руках был дворец. Относительно Моллера я должен сказать, что накануне, 13 декабря, был у него Н. А. Бестужев, чтобы склонить его на содействие с батальоном; он положительно отказался и среди переговоров ударил по выдвинутому ящику письменного стола, ящик разбился. „Вот слово мое, — сказал он, — если дам его, то во что бы то ни стало сдержу его; но в этом деле — не вижу успеха и не хочу быть четвертованным"*.

Ложился спасть с мыслью "Что день грядущий нам готовит? "

Утро. Присяга, заступаю на караул. Все вроде как ничего. Порядок есть порядок, но воздух звенит.

Жду на заставе Его Императорское Высочество Михаила Павловича. Сопровождаю во дворец.

Его Императорское Величество выходит из своих покоев. С улицы доносится шум и залпы орудий. Их Императорские Величества и Высочества подходят к окнам. Прошу отойти. Опасаюсь, что вылетят стекла и ранят дам. Отшучиваюсь, что ученья идут и валю на нерадивость солдат. Хотя какие ученья.



Пришел ЕИВ, прошу сменить пароль. Меняем.
Поступают разные сообщения, ЕВИ срывается с места. Мелькает мысль, там будут стрелять в него. Срываюсь за ним, успев отдать приказ свои, что никого не пропускать.
Следую за императором. Выходим на лед. Встаю чуть впереди. ЕИВ уговаривает солдат. Выстрел Панова. Пошатываюсь, хватаюсь за плечо, падаю. Государь продолжает говорить. Вижу смутные движения тянусь к пистолету. Стреляю. Осечка. Боль. Темнота. Обжигающий лед Невы.

Поднимают, несут. Чуть пришел в себя, все кругом плывет. О чем то спрашивают. На выдохе успеваю сказать, что Николай жив. Снова провал.

Прихожу в себя оказываясь на столе у хирурга. Собирается извлечь пулю. Говорит, что мне повезло еще бы чуть чуть и попала бы в легкое. Говорит нужен покой. Рычу, отдаю приказ перенести меня на свой пост. Затишье. Кое как прихожу в себя, хотя плечо ноет. Продолжаю нести караул.

Начались допросы. Слушаю. Жду неизвестно чего. Хотя известно. Последняя встреча с князем Трубецким. Он как и я ранен. Ирония судьбы или рока. Вот не знаю точно.
Его последние для меня слова:
-Но вы им стали...
Эполеты давят на плечи. Что сделано, то сделано.

Передают записку, приказывают отнести княгине Трубецкой. Вот только ноги не слушаются. Ее муж в крепости, а я... Как сказать ей...

Михаил Павлович изволит гневаться да так что не знаешь что делать. То ли попытаться вжатся в стену то ли попробовать проскользнуть. Хотя каюсь была мысль попробовать воззвать к Его Высочеству, но посчитал не слишком разумным. Хотя на тот момент уже было все равно. Внутри что-то оборвалось.

Добираюсь до дома княгини стучусь. Сам глаза поднять не смею. Только вчера разговаривал с ее мужем, делился планами на Рождество, приглашал к себе в гости. А сегодня...
Отдаю записку.
-Вы пришли извинится.
Киваю, ком в горле.


Вальс.

---

Как жаль... (неотчет Пущина)

[firnwen]

Возлюбленной отчизне послужим, господа...

...суди меня, Господи, как я судил, и какою мерою мерил - такою и мне отмерено да будет. Вот я, Господи... суди меня по правде Твоей.

- Каковы были цели и намерения вашего сообщества?
- Закон, справедливый и всевластный для всех, от черни до царей. Закон, который был бы превыше самовластия и произвола.

...разумеется, не только. Воля крестьянам: как можно серьезно говорить о рабовладении в просвещенном девятнадцатом веке? Европу уж десять лет как освободили от гнета, да и не десять - двенадцать, тринадцать, трубили о том во все концы страны, а со своими же людьми обращаемся как со скотом... куда это годится? Сокращение солдатской службы: даже в самые мирные годы возвращается домой меньше половины рекрутов, остальных прибирают болезни, недоед, грязь и побои. Хотя бы до пятнадцати лет, если не до восьми... Брат, помнится, меня высмеял - хорошего солдата, мол, пять лет только учат, и едва три года им пользоваться? Рабовладельцы, как есть дикари, людьми - словно утварью... Уголовные уложения: нынешние не работают толком, нужно менять... довелось говорить о том с генералом графом Милорадовичем, недавно, на днях, удивительнейший был разговор, и граф был согласен - надо менять и сами уложения, и порядок службы в уголовной палате, смотрел, будто не понимая - святой перед ним или безумец... как менять? в соответствии с законом, с новым законом... а кто даст этот новый закон? совет, вселенский собор земель российских, не преклоняющий головы перед самодержцем, потому что никакого всевластного самодержца быть не должно...

- Нет. Истребление царской фамилии не было установленным планом. Мы не хотели крови. Не хотели. Насколько возможно.

...комната кружится перед глазами, лица следственной комиссии сливаются в одно, мятое и невнятное. Не молвить бы лишнего, лучше уж лишнего отмолчаться, все едино невнятица выходит... Холодно. Понятно, почему было холодно на гауптвахте, там и вправду не протопить толком - везде щели, ко благу Владимира Ивановича с его манифестом... нашим - общества - манифестом, ко благу и кого-то еще наверняка... Ростовцев весьма прозрачно намекнул - да можно ли назвать намеком слова "у вас есть время избавиться от лишнего"... жаль его, он хоть и отпал от уговоренного - а все равно жаль, он к нам в караул назначен - весь белый был, как снег белый, как невский лед, застывший весь... на Неве было холодно, зима нынче злая, Нева еще в ноябре встала, говорят... И здесь холодно, как только у комиссии зубы не стучат, инеем ресницы не берутся... Неужто и во дворце дров не хватает? Скорее уж, впрочем, у меня лихорадка. Картечь, невский лед, подмокающие перевязки, мертвое лицо Николая перед глазами. Он не стрелял... Он один из Бестужевых не стрелял. Не поднимал оружия. Невиновен в пролитии крови. Он один из Бестужевых погиб на месте. Кажется, еще Каховский Петр - там же... помню - падал... а Панов застрелился, так говорили, отчего, как, не понимаю, не знаю... Одоевский видел - да не успел подробно сказать.

- Я был без оружия. Я два года в отставке, я судейский чиновник. Я не рубил и не стрелял... но не могу назвать себя невиновным, поскольку мои слова и действия смутили и соблазнили других...

...Панов застрелился. Он едва успел обручиться накануне, его невеста, молоденькая Оленева... он ревновал ее ко мне страшно. Я отвозил ему приказ Оболенского - развернуть лейб-гренадер, занять Петропавловку, повернуть пушки на дворец. Они едва перешли мост, пришлось бежать обратно... а мы шли на дворец по льду, в обход Дворцовой, в обход выставленных кордонов, присягнувших полков, Ростовцева, Розена, а на дворцовой оставались Саша Марлинский и Одоевский, и рота или две московцев - мало, так мало, но и нас было мало, мы не смогли взять встречную батарею, а они не смогли выстоять против пушек великого князя, говорят, там был Михаил Павлович, говорят, он приехал в ту же ночь, когда мы решились выступить... Картечь. С двух сторон картечь. Были бы ядра - там бы и потонули все, но была картечь, и мы просто легли на лед... Младший Бестужев был залит кровью, Рылеев не вдруг сумел его поднять, дальше не видел... Оболенского не задело вовсе, как Мишеля Бестужева. Кажется. Не могу быть уверен. На гауптвахте говорили - он сам отдал шпагу. Трубецкой... взят на льду с оружием в руках - это выходит, еще отбивался? Кюхельбекер. Пришел, был с нами, но по сути едва коснулся дел общества, по сути он даже и знал меньше, чем мой Мишель... а Мишель ведь не пришел. Не пришел. Измайловцы присягнули прежде, чем я к ним успел, и не выступили, а нет измайловцев - нет и конно-пионеров. Может, и к лучшему. Может, Мишеля еще и помилуют. Николай был прежде ласков к нему. Страшное дело - монаршая ласка.

- Минуй нас пуще всех печалей и царский гнев, и царская любовь...

Нет, я не брежу. Бредил я прежде, на гауптвахте - никто, впрочем, не заметил, или не признался... И стихов запрещенных с собой не имею, все остались где-то там на Неве, в портфеле, вместе с дневниками и заметками о переустройстве уголовного уложения... как хорошо, что уголовные заметки остались еще и на службе, в суде, запиской на имя генерал-губернатора. Хорошо... а закон и вправду не предусматривает нынешнего положения дел, никак не предусматривает. Если бы мы победили, пришлось бы писать новый закон, впрочем, его и так пришлось бы писать, мы же этого и хотели, а теперь решать предстоит самодержцу, всевластному самодуру. Так. Проиграли в главном - проигрываем и по мелочам. Однако же и мелочи у нас со слона ростом... как проекты Штейнгеля, как нерассмотренные, незаслуженно забытые проекты... да вот же сидит фон Фок, можно его спросить, у него все они записаны, мы же говорили о том, и с ним, и с Булгариным, и... ах да, Бистром убит, не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть. И Милорадович убит, а не убит - так ранен чересчур жестоко и ни заступиться не сможет, ни потребовать крови, в него стрелял едва ли не весь Московский полк... он один выехал на московцев и Бестужевых, так говорят, один - и все же едва не рассеял их, иначе Мишель Бестужев никогда бы не приказал стрелять в одного - всем...

- Мы хотели изменить закон. Мы не преуспели. Но как я требовал всевластия закона - так и ответить должен перед законом. Перед тем, каков он есть. Иное будет по меньшей мере нечестно.

Мы не хотели крови. Мы хотели нового, справедливого мира. Мы хотели послужить Отечеству - ради любви, только ради любви к нему... Что же, теперь послужим примером - для кого только? и каким? Господи, пусть в этом будет смысл, даже теперь... Как кружится голова, черт с ней, с болью - голова кружится, сбивает с мысли... как славно мы умрем - кто это повторял раз за разом, Одоевский? как славно мы смеялись на наших собраниях, как славно говорили, как спорили, какие строили планы... как жаль, что ничего больше не сумели.
...Господи, помилуй любимых наших, а мы уж как-нибудь ответим, сколь спросят.
И все же - как мало мы успели, как жаль...

---

Три дня - отчет Оболенского

[istarni]

.Итак, мы проиграли эту ролевую игру..."

"...Потому что из букв "о", "ж", "п" и "а" нельзя сложить слово "счастье". И "свобода" тоже не выйдет..." (И. о. Трубецкого).


Как были у генерала Бистрома...
...два веселых гуся,
один черный, другой белый,
два веселых гуся...


- ...Как были у генерала два адъютанта - один умный, а другой идеалист.
- А ты можешь сказать, кто есть кто? Я, например, нет... (и. о. Ростовцева)

ДВЕНАДЦАТОЕ

ДВЕНАДЦАТОЕ

Его императорское высочество вскрывает письмо, предназначенное его императорскому величеству.

Его императорское величество вернул письмо обратно из Варшавы в Петербург, не распечатав.

И это значит, что слухи об отречении верны, что скоро его императорское величество Константин отречется в пользу его императорского высочества Николая, и печальное время, в течении которого два царственных брата отрекались и присягали в пользу друг друга, перекидывая корону Российской империи подобно мячику, закончится наконец.

Вопрос в том, как.
Либо присягой еще одному - второму за месяц - монарху.
Либо - если нам повезет - отменой самодержавной монархии в многострадальной стране России.

Вообще-то я не должен был всего этого знать, но генерала Бистрома позвали во дворец на чай к императорскому семейству, и поэтому я как его адъютант маячу за его плечом и не вступаю в беседу.

Императорское семейство беседует о пословицах, поговорках, и сложностях русского языка - о, эти падежи!
Генерал-губернатор граф Милорадович рад развлекать дам анекдотами.

Е.П. старается расспросить его о жизни, которую не видно из дворца.

Ее царственная сестра и будущая императрица, ее высочество Александра Федоровна, чистосердечно замечает, что если человек хорош, то и править он будет хорошо, n'est-ce pas?

Ее императорское величество вдовствующая императрица Мария Федоровна не очень довольна тем, что ее сын так надолго покинул семейство.

По ее повелению я и оказываюсь перед кабинетом Николая Павловича, где тот с генералом Бенкендорфом склонился над письмом и перечитывает имена -

"...Орлов, Фонвизин, Нарышкин, Муравьев, Бестужев..."
и что-то там про разыскание-разузнание.

Хорошо, что мне не участвовать в беседе.
Орлов, Фонвизин, Нарышкин, Муравьев, Бестужев.
Наши. Старый список - времен еще Союза Благоденствия - но кто там есть еще? Мы с Трубецким были бы и в старом списке.

Предположим, что генерал Дибич, посылавший тайное донесение новому императору от одра покойного Александра в Таганроге, как-то узнал о нашем обществе.

И что это значит?
Это значит, что у нас очень мало времени.

***
Когда генерал отпускает меня, я долго не могу найти ни Рылеева, ни Бестужевых - в доме Российско-Американской компании их нет, у Бестужевых их нет - а после сегодняшнего письма мне везде уже мерещатся аресты.

Я встречаю моего сослуживца Ростовцева - мы вместе адъютантами у генерала Бистрома. Известно ли что-нибудь? - спрашивает он с горящими глазами.

Я принял его в общество месяц назад. Пока что он воодушевлен, он готов действовать на благо отчизны - готов все сделать, не только стихи писать, он все спрашивает меня об этом - и его горячность может лишь служить упреком нашей медлительности. Мы годами мечтали об удобном случае во время перемены правления - и оказались не готовы к нему.

Я говорю ему о грядущей переприсяге.
- Но что же...? -
Я говорю, что наверно будет собрание у Рылеева. Там будет решено, что делать.
Я ничего не говорю ему о доносе из Таганрога. У наших - особенно у тех, кто недавно принят - и так достаточно поводов для сомнений.

Наши - Рылеев, Николай и Михаил Бестужевы, Пущин - собираются у Трубецких. Катерина Ивановна с улыбкой провожает меня в кабинет, к друзьям мужа. И он чувствует, что времени мало. Раньше он не устраивал у себя собраний.

...Итак, донос.
...Итак, переприсяга.

И, как сосредоточенно говорит Трубецкой, ходя по кабинету и вглядываясь в какое-то неведомое далеко - "значит, мы никакой отговорки больше не можем найти для общества, избравшего нас..."

- Пора бы, - вставляет Рылеев. - Нынешняя...ситуация - лучшее доказательство того, что с монархией в нынешнем виде у нас что-то не то. Делят огромную страну как свое поместье, право слово.

Итак - действовать.
Как и с кем именно действовать?

Разговор течет небыстро, заходя на новые круги и рождая новые вопросы -
Потому что когда восемь человек в не самых больших чинах собираются устроить государственный переворот в стране России, это на раз-два и не придумаешь.

... - Нам нужен манифест Сената, - вступает Николай Бестужев. - Потому что Сенат выпускает указы императора. Указу Сената поверят. Это, в конце концов, единственный у нас зачаток хоть какой-то законодательной власти.

Сенат. Манифест Сената.
Итак, нам нужно как-то пригрозить Сенату - выведя войска под предлогом недовольства второй присягой - а много кто ей недоволен и много кто не в восторге от перспективы Николая Павловича на троне. Итак, мы можем надеяться на то, что нас поддержат не только наши.

Может быть.

Итак, мы ведем войска к Сенату, грозим Сенату для того, чтобы выпустил нужный нам манифест - ограничение верховной власти, свобода печати, свобода вероисповедания, отмена крепостного права, созыв вселенского собора и новой форме правления -
Да, и делаем что-то еще, чтобы наши противники не помешали этому прекрасному плану.
Да, и делаем мы это, мирно бряцая оружием. Никому не нужна кровь в городе.

...Нам очень нужна большая часть гвардии.
Которой у нас нет.

Мы можем ходить кругами еще очень долго, но у нас мало времени. Мы сходимся на том, чтобы каждый, как мог, искал сторонников. Чтобы Трубецкой говорил со своими знакомцами из высших чинов - вот, скажем, полковник Моллер из Финляндского полка давно член общества.

Чтобы Рылеев говорил с младшими офицерами, с ротными, которые все время междуцарствия собирались у него, недовольные ходом вещей и жаждущие хоть какого-то действия. И так далее, и тому подобное.

Я все думаю о том, не поговорить ли мне с генералом. Генерал Карл Иванович Бистром, мой начальник - один из лучших людей, кого я знаю. Он не в восторге от великого князя Николая; он, кажется, был одним из тех, кто вместе с генерал-губернатором Милорадовичем стоял за присягу Константину.
Нет. Он добрый и любимый командир, слуга царю, отец солдатам; он верен закону. Все же - нет.

Так я дожидаюсь того, что генерал сам вызывает меня на разговор.
И когда я с этого разговора выхожу - не под арест и не в отставку, а вот просто выхожу я на замерзшую темную улицу - голова у меня подлинно идет кругом.

Генерал вызывает меня к себе и начинает распекать в том, что я влез незнамо куда и спутался с дурной компанией. Он говорит - о вашем обществе все знают. Он говорит - до поры до времени вас щадят, чтобы не карать изрядно за пустые разговоры. Он говорит, что меня втянули в темные дела, и просит меня остановиться.

...Мне не совсем удобно ему сказать, что конкретно в эту дурную компанию я вовсе не был втянут. Я был одним из тех, кто основал ее.

В остальном мы говорим почти прямо. Да, конституция. Да, ограничение монархии. Да, мы идем против существующего закона, потому что нынешний закон нехорош. Нет, никто из нас не собирается стать новым Бонапартом. Да - в России много достойных и умных людей в самых больших чинах, вполне сочувствующих нашим идеям. До сих пор они - все мы - всецело зависели от воли монарха. Да, мы желали бы изменить это.

Генерал смотрит на меня и качает седой головой. Он меня явно не одобряет. Но вместо приказа об аресте он зовет меня пить чай.

Мы говорим еще долго о высоких идеях и молодых шалостях, об армии, о мире и войне. Признаться, я рад этому. Мне очень ценна его дружба. Я хотел бы сохранить ее.
Мы расходимся после мирного чая. Странные бывают чаи в городе Петербурге.

***

В этот день очень поздно вечером случается еще кое-что. Ко мне стучится мой друг Ростовцев и просит о разговоре. Вид у него так себе - будто кто-то из родных заболел или умер, или он сам прямо здесь и сейчас собрался умирать.

Я наливаю ему чай, потому что от волнения он запинается в три раза сильнее обычного.
Он протягивает мне какое-то письмо и начинает объяснять, и когда я дохожу до конца его объяснений и его цидулки, то волосы у меня встают примерно дыбом.

Итак, мой молодой друг, жаждущий действия во благо Отчизны, был на собрании у Рылеева, на котором решено было выйти с войсками на площадь, требовать манифеста императора Константина, а Николаю отказаться присягать.
Он был на том собрании, и собрание было не из бодрых. Он вышел оттуда в расстроенных чувствах - и решил нам помочь.

Мы ищем поддержки большей части гвардии, чтобы только припугнуть великого князя Николая.
А он решил сделать то же самое в одну свою собственную персону.

И явился к великому князю с романтичным и путаным письмом о том, что он желал бы спасти Россию, а для того великому князю нельзя принимать присяги, не подождав Константина; потому что великого князя не любят и против него умышляют, и если будет переприсяга, то при ней будут волнения, и эти волнения будут таковы, что погубят Россию.

Бред какой-то.
Мой друг смотрит на меня полубезумным молящим взглядом.

- Ты что, и копию успел снять?
- Я...ты что, это ч-черновик!
- Тебе не кажется, что твое... письмо как-то по-другому называется? - спрашиваю я.

- Я же не... Я же не назвал никого! Я хотел только, чтобы Николай Павлович не принимал присяги - вы и сами же этого хотели! - Он замолкает и быстро-быстро смаргивает слезы. - Ты... ты считаешь меня предателем?

О черт...
Медленно и печально я объясняю ему, что дело даже не в том, назвал он кого-то или нет. Дело в том, что на нас был какой-то старый донос, в котором есть какие-то старые имена, возможно что и мое тоже.
Возможно, это посчитали бы пустыми разговорами. А теперь мой друг приносит письмо о страшном и ужасном тайном обществе, которое устроит волнения при переприсяге. И общество это в Петербурге, иначе как бы он еще узнал об этом.

И если великий князь Николай Павлович не дурак - а он не дурак - то он точно так же сложит два и два.

Нет, я не считаю его предателем. Да, это уже ничего не изменит.
Мне хочется убить его на месте. Я выталкиваю его за дверь.
Черт. Черт. Черт.

Я иду с этим письмом к Рылееву.
Он уже собирается спать; мы стоим в полутемной пустой гостиной.

Волнения при переприсяге. Наших действий будут ждать. Мы открыты.
Но все же мы еще не арестованы.

- Может поэтому у нас есть шанс. Генерал прямо сказал мне, что о нас знают и нас пока не трогают. Милорадович был тем, кто привел Николая к присяге Константину... Я не знаю, в какие игры играет наш дорогой генералитет. Возможно, они не считают нас опасными - этакой пешкой...

Мой друг смотрит мне в глаза и говорит без улыбки:
- Если они считают нас пешкой - значит, нам нужно дойти до конца доски.

ТРИНАДЦАТОЕ

ТРИНАДЦАТОЕ

С утра в штабе распределение караулов. Генерал поглядывает на меня. Все же очень странно, что я не под арестом.
Генерал не в духе. Генерал ворчит на то, что офицеры совершенно распустились, никакой дисциплины уже нет, участвуют незнамо в чем, и если кто не чувствует в себе достаточного радения к службе, то может прямо сейчас удалиться.

Я стою навытяжку и, разумеется, никуда не выхожу.

...Господи, он потом еще и благодарил меня за это. Так и сказал - "я рад, что вы остались с нами".

Это плохо. Я давно свыкся с мыслью о том, что нарушу присягу покойному императору Александру. Каждый новый указ последних лет укреплял меня в этой мысли. И присяга его величеству Константину Павловичу, глупцу, солдафону и насильнику, вряд ли удержала бы меня - я жалел лишь о том, что она многих других удержит. Присяги Николаю Павловичу я и вовсе надеюсь избегнуть. Но обмануть доверие моего генерала... Вот это - совсем другое дело.

И все же все новости с сегодняшнего совещания отправятся к Рылееву - ночью ждут Михаила Павловича, вечером будет манифест, завтра с утра переприсяга. Нам очень пригодятся эти новости.

И все же я не могу перестать об этом думать; и когда в тот же день в салоне Трубецких Катерина Ивановна с улыбкой просит меня почитать им "Изменника" Бестужева, я не могу не примерить к себе открывающие повесть строки:"...Больше не молись; отбрось все угрызения совести; на голову ужасов нагромозди еще ужасы: пусть твои поступки заставят рыдать небо и изумляться всю землю, ибо ничто другое не приведет тебя скорее к проклятью...

Дамы смотрят на меня с улыбкой; Е.П. замечает, что я, кажется, принял вымысел близко к сердцу. Только здесь, в салоне у ее подруги Катерины Ивановны, я и могу видеть ее. Я пришел к Трубецким, желая найти князя, а встретил - ее.

И в волнении - вот галантный кавалер - я сбиваю со стола чашку кофе чуть не на ее платье.

Е.П. - единственная из женщин, с кем можно вот так непринужденно и легко беседовать, вертя в руках пустую чашку и чувствуя себя дураком, отойдя поближе к ней от беспорядка, который сейчас как раз убирают слуги. Один из ее многочисленных талантов - в ее обществе никто не почувствует себя плохо...

Она расспрашивает меня о русской провинции, о литературе, о всех сторонах жизни ее новой родины, которые она рада была бы узнать и вряд ли сможет, ограниченная своим положением.
Я рад ей помочь; я давно восхищен ее жаждой понять все, окружающее ее. Я говорю ей об этом.
В Польше восемнадцатого века королей выбирали из достойнейших дворян; я говорю ей об этой традиции и о том, что - если что - первым присягнул бы ей. Это рискованно, но еще не выходит за рамки салона.

Она принимает все всерьез. С полной искренностью она отказывается даже от мысли о власти - она не так достойна, она недостаточно знает, она не могла бы решать все - и где гарантия, что выборщики выберут достойнейшего, а не самого богатого, самого влиятельного?

Ей бы познакомиться с Муравьевым, думаю я. Или с полковником Пестелем. В спорах о судьбах России они давно изучили все тонкости представительного правления, всех парламентов и всех возможных выборных систем, после многочисленных революций доступных, кажется, всем частям света кроме Африки - и нашей многострадальной родины.

О, какой бы она могла быть императрицей, думаю я. Из всего семейства только она одна и была бы достойна.
Но ушло время дворцовых интриг и великой Екатерины; но России давно пора прихоть одной воли заменить властью закона. И она слишком серьезна и чиста, чтоб гарцевать перед солдатами в мужском мундире. И я, при всем желании, ничуть не похож на Григория Орлова.
Не знаю, хорошо это или плохо.

...Если посчитать наличные наши силы - скорее не хорошо.

Мы не можем надеяться на Финляндский полк. Полковник Моллер наш, но он останется верен трону. Мы не можем надеяться и на поручика Финляндского полка Андрея Розена - тот отказывается идти против приказа своего командира.

Мы вряд ли можем надеяться за измайловцев, с которыми собирался говорить Пущин, и конных пионеров, где служит его брат, и кавалергардов, хотя Одоевский - наш и выйдет завтра с нами. Как было решено на вчерашнем собрании - "а если не сможет вывести солдат, пусть каждый выходит сам..."

Может быть, московский полк - Михаил Бестужев не ручается за них, он вообще неохотно дает обещания - но, глядя на него, я знаю, что он их выведет. Может быть, гвардейский морской экипаж. Николай Бестужев немногословен и спокоен; он выведет их тоже. Может быть, лейб-гренадеры.
Какое же сокровище привел к нам Каховский в лице поручика Панова. Он очень молод, позавчера он праздновал помолвку с юной Оленевой - и все ж он готов действовать, несмотря на всю мрачность наших собраний. Ограничение монархии, конституция, отмена крепостного права, сокращение солдатской службы - он это принял так просто, будто это есть самое естественное на свете убеждение; завтра за это он выведет своих солдат.

Все же - мало. Трубецкой не уверен, что стоит начинать без твердой надежды на победу. Не стоит начинать силами одних поручиков и штабс-капитанов.
- Если мы не успеваем к переприсяге, мы можем еще успеть к коронации. Я напишу в Москву к Михаилу Орлову или сам поеду к нему. Он наш и еще пять лет назад рвался действовать. Орлов боевой генерал, его знают все, за ним солдаты пойдут и на Зимний -

Рылеев смотрит сочувственно и твердо.
- Сергей Петрович, я не уверен, что вы доедете до Москвы. Евгений, ты не рассказал еще?
- Что - не рассказал? - Что-то в его интонации стирает с лица Трубецкого обычную полуулыбку.

Все взоры оборачиваются на меня.
А я как-то надеялся, что Рылеев без моей помощи распространит новость о том, что о нас теперь знают совсем точно.

Мне везде чудятся укоризненные взгляды: спасибо, дорогой Евгений, что привел в общество предателя. Я знаю, что этого нет, что мои друзья никогда не упрекнут меня; с этим прекрасно справится моя собственная совесть...

Самое поганое, что я вполне верю ему. Я верю, что Ростовцев не собирался никого предавать, и хотел как лучше ради общего дела, и по итогам своих убеждений и моих недомолвок - я не говорил ему про те старые доносы из Таганрога - итак, по итогам моих недомолвок мой друг Яков принял такое решение и сделал такую страшную глупость.

Это не предательство - и это ничуть не меняет дела.

Он приходил ко мне сегодня с утра - еще до караулов, в канцелярии гвардейской пехоты. Он молил о прощении. Он не хотел бы, чтоб я считал его предателем. Я не мог держать на него зла; к тому времени я устал уже слишком сильно.

Мы расстались даже мирно. Он все спрашивал, как искупить на благо общества и нашего общего дела.

Он теперь доверенное лицо генерала, сказал я. Если что-то узнает - пусть скажет мне. Нам пригодятся новости. О любых делах общества я не стал ему более говорить.

Мы обнялись. Он чуть не плакал. Я старался приободрить его и вряд ли преуспел в этой цели.

(Когда он ушел из канцелярии, и я не смог удержаться от слез. Вот наглядный пример доброй цели и дурных средств для ее достижения, благих намерений, приводящих в ад. Мне пришло в голову, что его письмо будет страшным предвестьем завтрашнего дня - как его благие намерения чуть не погубили нас, так и наши благие намерения завтра закончатся только гибелью...
Неважно. Неважно. Неважно.)

***

Последнее общее собрание в доме Рылеева. Трубецкой медлит, но принимает командование. Его план прост и весьма неплох: завтра выводим войска - сколько сможем - и собираемся на Сенатской. Первый достаточный отряд - кто ни подойдет - отправляется на дворец для захвата императорской фамилии.

- Кто будет командовать? - напряженно спрашивает Михаил Бестужев. -
- Капитан Якубович.

Капитан Якубович кивает и лихо подкручивает ус. Он не совсем наш, Александр Бестужев лишь пару дней как привел его к нам - но бравый кавказец любит хорошую драку, и он любим солдатами; именно он сможет, возможно, повести их на дворец.

Итак, арест; их арест парализует ту сторону, и тогда у нас будет больше времени, чтобы занять Петропавловскую крепость, занять Сенат - там караул в тридцать пять штыков - выпустить наш манифест -

Манифестов у нас три. Трубецкой, Николай Бестужев и Штейнгель написали по своему варианту. Вряд ли они очень различны.

Неважно. Завтра решим. Хотя бы в этом у нас не будет недостатка.

Все расходятся. Мы переглядываемся с Рылеевым. Мы знаем - да, чудо, если это удастся; это будет чудо, и этого все равно будет мало...

Я остаюсь.

- Я позвал Каховского, - буднично сообщает мой друг.
- То есть - план 1801 года?
- Да. Присяги не будет, если не будет кому присягать.

Петр Григорьич Каховский, один из наших, отставной офицер, человек отчаявшийся, злой и целеустремленный - именно он привел к нам Панова. И именно он не раз говорил, что готов на все - да хоть на убийство - ради общего дела.

И именно об этом мы его собираемся просить. Мы ходили кругами вокруг этой идеи повторить 1801 год, но без того, чтоб вместо отца посадить на трон сына. В 1825 году со смертью монарха закончится и монархическое правление...
Мы ходили кругами и вновь отступать от этой мысли, потому что никому, прямо скажем, не хотелось быть убийцей.
И теперь нам некуда отступать.
Николай Павлович никогда не позволит ограничить себе власть.
Значит, нужно ограничить Николая Павловича.

Во время разговора Каховский так поглядывает на меня, будто готов спросить - а почему, скажем, я не могу исполнить это дело?

...Почему, в самом деле, не я. Потому что после переворота для общественного мнения будет лучше, если удар нанесет не один из руководителей восстания, а человек, так сказать, со стороны?

Прекрасно. Замечательно. И очень дурно пахнет.

Но Каховский не спрашивает ничего.
Каховский соглашается.

ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

С утра мы как обычно собираемся в штабе. В сером и стылом утреннем свете на всех лицах явственно написан декабрь; вряд ли кто-то из собравшихся ложился спать. Генерал Бенкендорф трет виски - сегодня он дежурный - и мучительно пытается понять, кто и куда сегодня отправляется в караул. Кажется, он заболевает. Мне приходится по несколько раз повторять ему уже написанные приказы.

К нам самолично приходит его высочество - еще не величество - Николай Павлович.

Новый приказ. Другие караулы.
Генерал поглядывает на меня и не говорит ничего. Я склоняюсь над бумагой.

Усилить караул у охраны дворца - четыре роты Финляндского полка. Первую и вторую роту Московского полка - в караул Петропавловской крепости. Первую и вторую роту лейб-егерей - на Нарвскую заставу. Сам генерал поведет их туда - встречать Михаила Павловича. Первую и вторую роту лейб-гренадер - в Артиллерийскую лабораторию. Первую и вторую роту преображенцев - в Адмиралтейство, первую и вторую роту павловцев - на Галерную...

***

Четыре роты финляндцев в карауле у дворца. Под командованием Андрея Розена. Розен - не наш, но сочувствует; он был на наших собраниях, он знает, к чему мы стремимся; он и сам желал реформ и ограничения самодержавного правления, он сам говорил об этом Александру Бестужеву...

Он отказался действовать против воли своего командира. А полковник Моллер, командир Финляндского полка, вполне наш, отказался действовать потому, что не хочет быть четвертован.
Можно его понять. Я тоже, например, не хочу.

...Итак, Моллер отказался, и Розен отказался тоже. Но сегодня именно поручик Розен может сделать так, что наш переворот осуществится, и переворот будет вполне бескровным. Приказ караулам, шаги солдат по коридорам дворца, арест императорского семейства, выстрел Николаю Павловичу.
Угроза Сенату - манифест о конце монархии в России, об отмене крепостного права, о реформах - сенатская типография - фельдъегеря.
Я знаю,что многие сочувствуют нам, что Милорадович не станет нам мешать, как не мешал до того -
Потом высылка семейства за границу, вселенский собор, который и будет решать о форме правления в России, потом мы передаем власть временному правительству, история наша сворачивает в другое русло -

И сейчас ключ ко всему - у поручика Розена.

Я решаюсь попробовать еще раз.

Мы сталкиваемся случайно - он как раз собирался к Рылееву, сообщить ему какие-то уже известные мне новости о переприсяге - значит, он вполне сочувствует -

Я говорю ему все почти прямо. Да, государственный переворот под видом волнений о переприсяге. Да, установление конституции и ограничение власти монархии. Да, государственный переворот нужен потому, что монархия сама себя не ограничит.

Спасибо, мы уже ждали этого при благословенном Александре и, как известно, не дождались. Нет, мы не собираемся поднимать чернь и устраивать мятеж наподобие якобинского. Нет, мы и затеяли все это, чтобы избежать мятежа вроде якобинского или нашей доброй пугачевщины.

Нет, не прольется крови.
Если он прикажет своим караулам пропустить нас без стрельбы.

Где-то здесь лицо поручика Розена явственно каменеет - молодое лицо прямого и честного человека - и я понимаю, что только что сделал очень большую ошибку.

...Трубецкой раз выговаривал мне, что я говорю слишком много. Мне же, напротив, было противно, что мы говорим не все, и многим говорим разное. Все из наших за ограничение монархии, но совсем не все
готовы действовать в этом духе, а некоторые, как полковник Булатов и Щепин-Ростовский, и вовсе уверены, что мы в самом деле стоим за Константина...

И вот сейчас я сказал слишком много, потому что много кто рад содействовать цели ограничения монархии, и мало кто готов принять, что ограничение монархии невозможно без переворота...

Я сказал слишком много. Я ошибся. Поручик Розен ужаснулся нам и содействовать нам не будет.

Впрочем, мы прощаемся вполне мирно: он говорит о вреде всяких насильственных изменений в государстве, о плавном и поступательном ходе по воле государя, о том, что его любимая жена скоро подарит ему сына, и он должен быть осмотрителен хотя бы ради нее...

Мы прощаемся, и я невольно думаю о том, не даст ли он, как говорится, делу ход.

Но это уже неважно.
Мы выходим через час или два.

***

В таком несравненном настроении я убираюсь из дворца - генерал отпустил меня на сегодня, пока я не имею и вида мятежника - неважно!

Я почти бегу по этим коридорам - и встречаю Е.П. у большой мраморной лестницы.
Черный бархат утреннего платья - траур по покойному императору... Сегодня траур закончится.
Или нет.

Я ведь и не надеялся больше увидеть ее.
Я кидаюсь к ней, беру ее руки в свои, прошу ее: сегодня странный день, умоляю вас, не выходите из дворца - прощайте -
Сколь много хотел бы я сказать ей, и все неуместно, кроме "прощай". Если сегодня выйдет по-нашему, она вряд ли захочет видеть меня, нарушившего жизнь ее семейства, обрекшего их на изгнание. А если выйдет по-другому, я при всем желании не смогу видеть ее.

И вот я отпускаю ее и лечу вниз по лестнице - так сильно сжали ее пальцы мою руку, белая кожа запястья под кружевом траурной черной перчатки - хватит! хватит! -

И так я, особо не помня себя, оказываюсь уже на Дворцовой и перехожу на шаг, чтобы хоть сколько-то отдышаться.

***

Сегодня в самом деле странный день. Я мечусь от казармы к казарме - якобы по приказу генерала - и пытаюсь понять, началось ли что-то где-то. Я даже не знаю, когда и где начнется присяга. Кажется, приказ поменялся по сравнению с тем, который я видел.

Случайно я сталкиваюсь с Трубецким. Он мрачен и как обычно невозмутим; с обычной своей сдержанной улыбкой он говорит о том, как говорил с генерал-губернатором Милорадовичем.
Сенат уже присягнул. И Государственный Совет тоже.
Присягу перенесли.

Мы выходим на Сенатскую площадь, потому что мы договорились выходить туда. Я говорю, что мы ждем его на площади. Я слышал от младшего Бестужева, что Михаил Бестужев вывел своих московцев, не дожидаясь присяги.
Началось.

Сенат присягнул. Значит - мы с Рылеевым пытаемся переобуться на лету - нас больше не интересует Сенат.
Зато нас очень интересует дворец.
Зачем нам дворец? В самом деле, зачем. Арестовать императорскую семью. И избавить Россию от претендента на престол.

- Присяги не будет, если не будет кому присягать.

Место сбора - Сенатская, что сейчас не очень выгодно, а почтового голубя не отправишь. Ладно. Ждем здесь. Чтобы выйти на дворец, нам нужно достаточно много солдат против четырех рот караула, Якубович, которого солдаты любят и который может ими командовать, Александр Бестужев, потому что он друг Розена и, может быть, сможет уговорить Розена пропустить нас миром, и Каховский - для вышеупомянутой цели.

Но московцы только где-то идут, и Михаил и Александр Бестужевы с ними, а Якубович ушел с Николаем Бестужевым поднимать гвардейский экипаж и, если повезет, измайловский полк...

То есть никого пока нет. И Трубецкого, который должен был бы отдать этот приказ, здесь нет тоже.

Итак, мы можем надеяться, что московцы и гвардейский экипаж подойдут раньше, чем правительственные войска; Панов обещал вывести лейб-гренадеров, но они точно будут идти дольше со своих казарм на Васильевском...

Тут меня осеняет светлая мысль. Лейб-гренадеры будут идти мимо Петропавловской крепости. В крепости должен был стоять караул московцев. Я знаю; сегодня с утра я сам переписывал приказ о назначении караулов. Значит, крепость пуста. А рано или поздно нам понадобится крепость.

Рылеев одобряет эту идею; мой друг Пущин вызывается гонцом к Панову; приказ - развернуть своих и занять опустевшую крепость.

- И развернуть пушки на дворец? - улыбается мой друг.
Точно. Как это я забыл про пушки. Верный признак начальника канцелярии гвардейской пехоты, ни разу в жизни не командовавшего на войне...
- И пушки на дворец.

Пущин уезжает; мы уже видим и слышим подходящих к нам восставших московцев, которых вывел из казарм Михаил Бестужев; скоро они построятся на площади.

Они кажутся вполне веселы. Что им сказал их капитан? Они знают, что при Константине служится легче, что служба в Польше не пожизненная, а только пятнадцать лет; они не знают, что это возможно как раз из-за польской конституции, но знают то, что Константин, сам старый солдат, для своих войск и благодетель, и заступник...

Мы с Рылеевым пытаемся понять, что делать: приказать им идти на дворец? ждать гвардейского экипажа с Якубовичем?

Четыре роты против четырех рот дворцового караула - крайне мало. Мы останемся на пустой площади. Но путь на Дворцовую пока открыт...
Мы решаем попробовать.

Михаил Бестужев не уверен в выполнимости этого приказа.
- Кто поведет солдат на дворец? Я? Штабс-капитан? Арестовывать императора? Я и так еле смог удержать их, когда нам встретился Милорадович и начал их уговаривать за Николая!
- А Милорадович...
- Мы сбили его с лошади. Не знаю, убит или ранен. - хрипло отвечает Александр Бестужев.

Михаил Бестужев, конечно, прав. Мы ждем гвардейский экипаж.

И дожидаемся их. Николай Бестужев вывел весь гвардейский экипаж - они пристраиваются к московцам вторым каре.
И - через лед Невы прибегает вестовой от Панова - Петропавловская крепость в наших руках. Глаза Якубовича, пришедшего с моряками, блистают - он вполне одобряет поручика, с одной ротой взявшего крепость. И хорошо. Он нам нужен; теперь он будет уверен...

И - чудо из чудес - наконец есть кому командовать. Рылеев вернулся на Сенатскую с князем Трубецким; уже не важно, где и как они встретились. Князь, как обычно возвышаясь над всеми, спокойным голосом отдает приказы.

- Сборный отряд московцев и моряков идет на Зимний под командованием капитана Якубовича. Две роты московцев пусть остаются здесь, в резерве.

До Дворцовой - десять минут быстрым шагом. Крепость наша, и пушки направлены на дворец. Кажется, у нас в самом деле есть шанс.

...Пока мы решаем, кому куда идти и оставаться, пока перестраиваются войска, ход закрывается. В туманной зимней дымке мы видим мундиры и знамя вышедшего против нас лейб-егерского полка. От строя отделяется генерал - мой генерал, Карл Иванович Бистром - и скачет к нам.

Это плохо. Это, прямо скажем, очень плохо.

Генерал очень зол и очень убедителен. Он говорит солдатам о том, что он сам был за Константина, но убедился, что отречение законно и потому и вторая присяга законна. Он просит их сложить оружие. Срывая голос, он чуть не кричит им о том, что их обманули злоумышленники, предавшие закон и своего государя.

Спиной я чувствую, как сбивается и колеблется строй. Генерал совсем близко, и нужно бы остановить его, но я не могу ничего сделать -

И не делаю, соответственно, ничего.

В него стреляют - одна из пуль отстреливает эполет, а генерал только отмахивается от нее с досадой -
И следующая пуля попадает ему в голову.

... И вот где-то здесь - пока генерал Бистром лежит на мостовой, раскинув руки, пока к нему подбегают свои и уносят обратно в строй - где-то здесь и заканчивается всякая моя осмысленная деятельность в качестве одного из руководителей восстания.

Не то что я мог с этим что-то сделать. Когда я позавчера пил с ним чай, когда сегодня собирался на площадь и думал о возможных исходах дела - скажем, о том, что я погибну или буду арестован, и нужно постараться не запутать генерала... - словом, мне не приходило в голову, что из нас погибнет именно он.

С другого конца площади все громче хор-роший такой гневный ропот. Генерала Бистрома очень любят в армии. Его лейб-егеря, которых он провел от Москвы до Парижа, его боготворят.

Боготворили.

И примерно ровно сейчас нас сметут. Или мы будем стрелять, и в нас будут стрелять, и будет ровно то, чего мы так хотели избежать - большая кровь в городе...

***

Строй егерей, уже смешавшийся и колебавшийся от возмущения, вновь восстановлен; восстановлен потому, что им наперерез кидается подпоручик Ростовцев и кричит о приказе генерала - не стрелять! стоять на месте! не допустить кровопролития!

... И они в самом деле останавливаются.
Все правильно. Если командующий убит или не может отдать приказа, командование полком переходит к адъютанту...

И так на замерзшей площади замирают против друг друга возбужденные и злые полки одной армии.

И между ними два адъютанта.
Ростовцев - не знаю, зачем - захотел говорить именно со мной.

Мы оба, кажется, не в себе, и разговор у нас выходит безумный.

Скороговоркой, диким шепотом он все спрашивает меня о том, вот зачем это все? генерал погиб, в городе стрельба, егеря вас разорвут, вы этого хотели? зачем, зачем ты в это ввязался?! -
как будто сейчас самое время говорить о целях и средствах.

Хотя нет. У нас есть прекрасная и даже еще достижимая цель.
Это все быстро прекратится, говорю я, - если вы расступитесь и пропустите нас без боя.

Куда?!
В самом деле, куда. На Зимний дворец.
Вы не пройдете!
Пройдем, если вы нас пропустите.
Зачем?!
В самом деле, зачем.
Я говорю ему наш прекрасный утренний план. Вряд ли я таким образом могу как-то принципиально ухудшить наше положение.

...Надо сказать, это не ввергает его в священный ужас. Он готов нас пропустить - в какую, черт возьми, он играет игру?! - неважно! - он готов нас пропустить, если я дам ему честное слово, что мы ограничимся арестом. Что никто не поднимет руку на императорскую семью.

И я даю ему это честное слово.
Он выдыхает и кивает быстро и резко.

Я думаю о пушках крепости, направленных на дворец. О злых солдатах в узких коридорах Зимнего. О Каховском и нашем - на троих с Рылеевым - плане вчерашней ночи.

Я дал слово, я собираюсь сдержать это слово - даже и вчера ночью мы говорили об убийстве одного Николая Павловича, мы никогда не подняли бы руку на женщин и детей, мы не будем строить новую Россию на убийстве невинных -

Я думаю о пушках крепости - я просил Е.П. никуда не выходить из дворца - неважно -

итак, я дал слово и думаю о том, как оно может быть нарушено.

Ростовцев в самом деле командует егерям пропустить нас. И они в самом деле начинают расступаться.

Трубецкой быстро отдает приказания - гвардейскому экипажу на дворец. С ним пойдут Якубович - командовать, и Александр Бестужев - говорить с Розеном в надежде на мирный исход, и Каховский - убить Николая Павловича, и я - проследить, чтобы дело ограничилось одним-единственным убийством.
То есть уже не одним.

Прекрасно. Замечательно. Неописуемо. Неважно.

Егеря расступаются, и мы видим раньше не виденные за их киверами и спинами другие полки - знамя преображенцев, знамя павловцев...

Площадь запружена правительственными войсками. Мы их не видели до сих пор. Хода все равно нет.

Мы никуда не идем, свертываясь обратно в каре.

Что там крепость?
Я вижу, как через лед к нам мчится еще вестовой. Уже не от Панова. Крепость пала. Крепость в руках правительства.
Николай был там, и солдаты перешли на его сторону. Панов погиб. Застрелился.

С угла Сенатской подходит кавалерия - ей командует генерал Бенкендорф.
Он кричит нам сдаться - мы кричим опять "ура, Константин" - Бенкендорф командует атаку.
Кавалерия атакует и отходит.
Потерь нет. Кавалергарды стреляют поверх голов. Наши стреляют поверх голов.
Никому не хочется стрелять.

Я думаю с чего-то, что вот ровно сейчас Трубецкой предложит нам сдаться - мы скоро будем окружены, еще с утра он сомневался в благополучном исходе дела и не сомневался в том исходе, который скоро будет у нас. Но Трубецкой не отрывает глаз от карты. Прикидывает возможность обойти правительственные полки по окрестным улицам - большой крюк к той же Дворцовой - и говорит - идем к Дворцовой по льду Невы.

По крайней мере напрямик.
И по льду за нами не пойдет кавалерия.

Зачем этот последний рывок на дворец?
В самом деле, зачем.

Никто не ропщет. Две роты московцев остаются прикрывать нас; с ними остаются Одоевский и Александр Бестужев.
Мы спускаемся на лед.

Через какое-то время за спиной мы слышим "Ура, Константин" - громовой голос Михаила Павловича - "Огонь!" - пушечные выстрелы.
Картечь. Они погибли.

Мы идем - бежим - дальше.
У самой площади - нам хорошо видны зеленые с белым стены Зимнего - навстречу нам спускается на лед Измайловский полк, которым командует принц Евгений Вюртенбергский.

В Измайловском полку среди офицеров немало наших; еще с утра мы надеялись вывести и их...

На льду Невы сходятся два отряда; князь Трубецкой и принц Вюртенбергский кидают жребий на жизни свои и солдат. Мы стреляем, они стреляют. Мы даже тесним их. Они отступают. Они отступают очень быстро и собранно, увеличивая расстояние между нами. Я гляжу наверх, на набережную, и вижу жерла пушек, направленные на лед, и штыки солдат, и на коне хорошо знакомую фигуру с голубой орденской лентой.
Император - теперь уже точно император - командует "Огонь!"

Картечь бьет на поражение; я вижу, как мертвым падает Николай Бестужев; дым рассеивается, и среди мертвых тел я вижу, что убит Каховский, как пытается подняться Трубецкой, а Пущин подняться уже не может.

- Беги, - шепчет мне Трубецкой.
Я очень живо представляю, как сбегу с этого разбитого, в красных пятнах льда и не оглянусь на них, я, живой и невредимый, я, один из зачинщиков этого.

Я сажусь рядом с ним на лед.
Так мы ждем ареста. Трубецкой приваливается ко мне, шуба мокра от крови - его задело, и ему все труднее сидеть прямо.
С Дворцовой набережной на лед ссыпаются егеря, и ведет их мой друг подпоручик - а впрочем наверно уже и не подпоручик - Ростовцев.
Я не ранен; потому я могу сам встать и отдать ему свою шпагу.

Продолжение в комментариях

 

---

Манифест

[и особенно енот]

Будь у меня в конце игры мозг или Сперанский, это должно было бы прозвучать перед финалом. Исправляюсь.

Божиею милостиею мы,
НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ,
император и самодержец всероссийский
и прочая, и прочая, и прочая,

объявляем всем верным нашим подданным.

Печальное происшествие, омрачившее 14-й день сего месяца, день обнародования манифеста о восшествии Нашем на престол, известно уже в его подробностях, из перваго публичного о нем объявления.

Тогда, как все государственныя сословия, все чины военные и гражданские, народ и войска единодушно приносили Нам присягу верности и в храмах Божиих призывали на царствование Наше благословение небесное, горсть непокорных дерзнула противостать общей присяге, закону власти и убеждениям. Надлежало употребить силу, чтобы рассеять и образумить сие скопище. В сем кратко состоит все происшествие, маловажное в самом себе, но весьма важное по его началу и последствиям.

Сколь ни прискорбны сии последствия, но проведение показало в них новый опыт тех сокровенных путей, коими, карая зло, из самого сего зла оно производит добро.

По первому обозрению обстоятельств, следствием уже обнаруженных, два рода людей составляли это скопище: одни - заблудшие, умыслу непричасные, другие - злоумышленные их руководители.

Чего желали заблудшие? Быть верными данной им присяге. Всеми средствами обольщения они были уверены, что защищают престол, и в сем уверении не могли они внимать никаким другим убеждениям.

Чего желали злоумышленники? Священные имена преданности, присяги, законности, самое имя Цесаревича и великого князя Константина Павловича было токмо предлогом их вероломства, они желали и искали, пользуясь мгновением, исполнить злобные замыслы, давно уже составленные, давно уже обдуманные давно во мраке тайны между ими тлевшиеся и токмо известные правительству: спровергнуть престол и отечественные законы, прекратить порядок государственный, ввести безначалие.

Какие средства? Убийство. Первою жертвою злоумышленников был военный генерал-губернатор граф Милорадович; тот, кого судьба войны на бранном поле в пятидесяти сражениях пощадила, был тяжко ранен. Другие жертвы принесены были в тоже время: убит командующий гвардейской пехотой генерал Бистром; тяжко ранены принц Евгений Вюртембергский, полковник Моллер и другие, кровию своею запечатлевшие честь и верность своему долгу*.

Ни делом, ни намерением не участвовали в сих злодеяняих заблудшияся роты нижних воинов, невольно в сию пропасть завлеченные.

Удостоверясь в сем самым строгим взысканием, Я считаю первым действием правосудия и первым себе утешением объявить их невинными.

Но то же самое правосудие запрещает щадить преступников, они быв обличены следствием и судом, восприимут каждый по делам своим заслуженное наказание.

Сей суд и сие наказание, по принятым мерам, обнимая зло, давно уже гнездившееся, во всем его пространстве, во всех его видах, истребит, как Я уповаю, самый его корень, очистит Русь святую от сей заразы, извне к нам нанесенной, смоет постыдное и для душ благородных несносное смещение подозрений и истины, проведет навсегда резкую и неизгладимую черту разделения между любовию к отечеству и страстию к безначалию, между желаниями лучшего и бешенством превращений, покажет, наконец, всему свету, что российский народ, всегда верный своему Государю и законам, в коренном его составе также неприступен тайному злу безначалия, как недосягаем усилиям врагов явных; покажет и даст пример, как истреблять сие зло, и доказательство, что оно не везде неисцельно.

Всех сих благотворных последствий Мы имеем права ожидать и надеяться от единодушной приверженности к нам и престолу нашему всех состояний. В сем самом горестном происшествии Мы с удовольствием и признательностию зрели от обывателей столицы любовь и усердие, от войск готовность и стремление по первому знаку Государя своего карать непокорных, от начальников их преданность непоколебимую, на высоком чувстве, чести и любви к Нам утвержденную.

Посреди их отличался генерал Бистром**. Храбрый воин, прозорливый полководец, любимый начальник, страшный в войне, кроткий в мире, ревностный исполнитель царской воли, верный сын церкви и отечества, он пал от руки недостойной, не на поле брани, но пал жертвою того же пламенного усердия, коим всегда горел; пал исполняя свой долг, и память его в летописях отечества пребудет всегда незабвенна.

Дан в Санкт-Петербурге в 19-й день декабря месяца, в 1825-е лето от Рождества Христова, царствования же Нашего в первое.

На подлинном подписано собственною его императорского величества рукою тако:

Н и к о л а й

* в оригинале этот абзац выглядит так:
Какие средства? Убийство. Первою жертвою злоумышленников был военный генерал - губернатор граф Милорадович; тот, кого судьба войны на бранном поле в пятидесяти сражениях пощадила, пал от руки гнусного убийцы. Другие жертвы принесены были в тоже время : убит командир лейб-гвардии гренадерскаго полка Стюрлер; тяжко ранены генерал-маиор Шеншин, генерал-маиор Фридрикс [то есть Фредерикс] и другие, кровию своею запечатлевшие честь и верность своему долгу.

** в оригинале в последнем абзаце речь идет о Милорадовиче. В тексте ничего не изменено, кроме того, что редактируя последний абзац под Бистрома, я выкинул из перечисления заслуг "градоправитель правдивый".

Всем спасибо за игру!

---

Три дня – о месте игры (пожизняк, локации и прочее)

[eamele]

Уважаемые игроки! Добиралово вы получили, теперь о том, что собой представляет место игры. Кстати, мы имеем удовольствие играть здесь уже третий раз.
Всего на территории три здания – большой дом, маленький дом и отдельный банкетный зал. (Есть еще беседка, мангал, качели и ландшафтный дизайн, но в это время года все эти места не слишком актуальны).В рамках игры (скорее всего) вам придется перемещаться по территории (там нормальные мощеные дорожки).
Для заезжающих на машине. Ворота коттеджа запираются, на территории есть автостоянка (правда, без навеса).
Про сон. Есть достаточное количество спальных мест – кровати, диваны (цивильные и обширные) и раскладные кровати. Есть подушки и одеяла, но постельного белья нет (за него хотят отдельную плату, поэтому мы его не берем обычно). Соответственно, с собой можно тащить или постельное белье, или спальники.
ВАЖНО. На игре моделируется определенное число локаций (о них будет сказано ниже). Однако есть определенное число персонажей без четкой привязки к локациям. Мы просим игроков проявить понимание касательно размещения по пожизневым спальным местам.

Про еду. Коттедж оборудован кухней, где есть плита, холодильник, микроволновка, гриль, чайник и вся нужная посуда (включая бокалы). Кухня – примыкает к локации Демутов трактир, но является неигровой территорией.
Централизованного питания по часам на игре не предусмотрено. Однако в трактире можно будет получить блюда горячие и холодные (см. пост про трактир).

ВАЖНО: в окрестностях коттеджа нормальных магазинов практически НЕТ. Есть один магазин в шаговой доступности, но с ограниченным ассортиментом. Соответственно, едой и тем, чем ее запивать, следует на всякий случай запастись заранее - или в Москве, или на станции (рядом с платформой есть несколько магазинов). Напоминаем, что употребление алкоголя крепче 15 градусов на игре запрещено.

Прочее. В помещениях коттеджа курить строго запрещено, курение на улице. В коттедже (в идеале) нужна сменная обувь, но по опыту прошлых игр можно обходиться просто очисткой обуви. Коттедж оборудован нормальной сантехникой, при желании можно помыть голову, погладить платья и т.д. Непосредственно рядом с коттеджем нет помойки, весь наш мусор нужно будет убрать в мешки и приготовить к выносу.
Фото с прошлых игр и интерьеры можно посмотреть, например, здесь - piter1725.diary.ru/p207199640.htm

Локации. Помещения маркируются картинками
Зимний Дворец




Главный Штаб




Резиденция Трубецких




Австрийское посольство




Дом Российско-Американской компании




Литературный салон




Дом Булатова (мастерская локация)




Казармы-Площадь-Крепость.

@темы: Три дня в декабре

---

Три дня - добиралово

[eamele]

Уважаемые игроки, только что всем вам в личные сообщения (почта, или ВК, или умыл) было разослано добиралово до места игры. Ежели вы его не получили - пожалуйста, скажите об этом.

---

Три дня в декабре - последний сбор

[eamele]

Уважаемые игроки, последний общий сбор перед игрой состоится 12 декабря, в среду. Традиционно, Му-Му на Тверской, нижний зал, МГ будет с 19.00.

@темы: Три дня в декабре

---

«Мирная жизнь» и штабная игра - обновленный вариант.

[eamele]

«Мирная жизнь» Главного штаба и гвардии

1.Караулы
Несение караульной службы было основным занятием гвардейских полков в мирное время. Смена караулов производится раз в сутки. Караулы выставлялись в разных районах столицы, а также на заставах.
В городе: Зимний дворец (Главная гауптвахта), Адмиралтейство, Главный штаб, Сенат, Петропавловская крепость, Артиллерийская лаборатория, Новая Голландия, Галерная Гавань. Также караулы стояли в казармах.
Заставы: Нарвская на Петергофской дороге, Невская на Шлиссельбургском тракте, Сестрорецкая в Старой Деревне, у Московских ворот (Царскосельская дорога), Выборгская у Поклонной горы, Костыльковская (Васильевский остров).
За назначение караулов (и вообще за все, творящееся в полках в эти сутки) отвечает дежурный генерал. Назначается «с самого верху».

2.Правила по посещению Зимнего дворца.
В этой локации караул есть всегда (игрок или игротех). Длительность караула -30 минут. Во дворец никто не может войти просто так, караул требует назвать пароль. Пароль меняется раз в сутки. Есть те, кто знает пароль всегда по умолчанию. О прочих посетителях дворца докладывается; затем принимается решение впускать или послать.

3.Что написано пером…
Все действия ВС регламентируются приказами. Приказ должен содержать информацию – кому предназначен, что нужно делать, когда делать и как делать (куда идти и в каком виде). Пример: 1 батальону Преображенского полка по получении приказа немедленно выступать по направлению к Петровской площади, в зимних шинелях, с боевыми патронами. Занять позицию колонной на углу Адмиралтейского бульвара и Невского проспекта.

Игра на карте и в реале. Дополнения

Все, что можно отыграть личными взаимодействиями – игроков с игроками или игроков с игротехами – отыгрывается лично. Кубики первенства хода отменяются. Кубики остаются только на решение исхода боевых столкновений ВС. Первенство хода определяется последовательностью отдачи и получения приказов по разным полкам и фактором случайности (однократно).

Скорость перемещения по карте регламентируется только временем (см. пункт 3.3) и расстоянием. Скорость выступления определяется (единственный раз, перед выходом из казарм) фактором случайности. Фактор вскрывается ПЕРЕД началом следующего хода. Варианты – все ок (пустая карта), пропуск 1 или 2 ходов (будет указано).

Отдача приказов из штаба (на караулы, на принесение присяги) производится путем составления письменного документа. Приказы передаются мастерам (физически – в локацию Дом Булатова). Обратно в штаб будет дан ответ о выполнении (невыполнении) приказа (при принесении присяги – отданы подписные листы).

Приказы на выдвижение полков (или отдельных лиц) в город и перемещения по городу можно отдавать в устной форме. Приказ также доводится до сведения мастеров. Далее игрок (если полк не полностью виртуальный) следует в локацию «Казармы», а потом на карту (физически игра на карте будет происходить в локации «Площадь»).
Для игроков отдельные ВС моделируются флажками соответствующих полков на булавке.
Если в город с целью наблюдения выдвигается одинокий игрок – он также следует в локацию «Площадь». См. дополнение к пункту 5.

Личные взаимодействия возможны на расстоянии одного хода. Если ситуация сложилась так, что взаимодействие происходит возле представленной на игре локации, помимо Площади (например, Крепость, Дворец… трактир), то игроки по жизни переходят к данной локации. Свои флажки забирают с собой. Далее – игра по правилам личных взаимодействий. По результатам – возвращаются на карту (или не возвращаются).

1. Все полки дислоцируются по казармам. Адреса казарм общеизвестны.
2. Ни одно из соединений не выйдет из казармы без приказа.
2.1. Из этого правила возможны исключения.
3. Приказ на выступление может отдать не только непосредственный командир воинского соединения.
3.1.Приказ даже непосредственного командира ВС может быть не исполнен или оспорен другими лицами.
3.2. Приказы в полки прибывают с разной скоростью. Соответственно, все действия (присяга, сборы, выступление) происходит (если происходит) с разной скоростью.
3.3. По выступлению скорость передвижения маркируется боем часов. 1 бой=1 ход. Мастера обязуются сделать так, чтобы бой часов слышали все участники процесса
4. Сборы на выступление. При получении приказа на выступление быстрее всех собирается пехота (1 ход), кавалерия (2 хода), артиллерия (3 хода).
5. Длина отрезка 1 хода: городской квартал на карте (одна сторона «квадратика»). Пехота проходит за один ход одну клетку, кавалерия две клетки, артиллерия клетку за два хода. Одинокий всадник проходит три клетки за ход.
6. Один ход=одно действие (например: построение из походного строя в каре, или: залп, включая подготовку и определение результатов, или: атака кавалерии, включая результаты, или: перемещение на определенное расстояние по городу).
6.1. Артиллерия не может давать залп на ходу. Нужно потратить 1 ход на остановку.
6.2. Кавалерия может атаковать на ходу.
6.3. Пехота: 1 ход на подготовку, потом могут стрелять на ходу.
7. Получать информацию о перемещениях полков можно только с помощью вестовых Визуально перемещение полков можно оценить только на расстоянии 1 хода. После этого возможно личное столкновение (согласно правилам личной боевки).
8. Общую картину перемещений полков на карте видят только игротехи и те игроки, которые в ходе своих перемещений по городу могли их встретить. Об этом игрокам будет дана информация.
9. Если начинается столкновение, его результаты определяются броском дайсов. Кидает кубики сперва атакующий, потом – атакованный. У кого выпало больше – того и победа. Это не касается личного взаимодействия (и возможного поражения). Результаты личного взаимодействия определяются согласно правилам по личной боевке.
10. Картечь на расстоянии 1 хода полностью рассеивает ВС.

@темы: правила, Три дня в декабре

---

Правила по пьянству, обыску, замкам и запорам

[eamele]

Пьянство

Алкогольные напитки могут отыгрываться безалкогольными или слабоалкогольными (на усмотрение игроков). В рамках игры запрещено употребление алкоголя крепостью выше 15 градусов.
Разливаются напитки из емкостей с соответствующими маркерами. Единица употребления – рюмка. Степень воздействия определяется количеством выпитых рюмок. Правила одинаковы и для женских, и для мужских персонаже.
1-2 рюмки – без видимых последствий. Чуть больше веселья, или же напротив, голова разболится.
3 рюмки – мир прекрасен, хочется поговорить по душам с достойным собеседником. Или самому ценными мыслями поделиться, или кому-то, чье мнение для вас важно, вопрос задать. И сидящий рядом собеседник противоположного пола становится вдруг таким красивым и любезным.
4-5 рюмок – наступает время откровений. Вплоть до выдачи ваших тайн. Выманивание тайн других также не возбраняется. А сидящий рядом... А пошло оно все к черту, один раз живем!
6 рюмок – мир нехорош, и об этом все должны знать. Можно ругать власти, начальство и родственников, можно начинать хвастать теми делами, которые лучше бы не разглашать. 
После 7 рюмки персонаж идет вразнос. И способен сделать Самое Страшное, что только он может себе представить.

Замки

Все запертые двери будут отмечены. Если вы видите дверь, на которой висит бумага с надписью "Заперто", значит, вы не можете войти внутрь, если у вас нет подходящего ключа. 
Внизу надписи будет обязательно стоять цифра, которая является идентификатором замка. Чтобы открыть дверь ключом, цифры на нем и на замке должны совпадать. Если вы нашли какой-то ключ и хотите узнать, что он открывает, можете сравнивать его цифру с каждым встреченным замком. Так же замки могут встречаться на "сейфах". Работают они по тем же правилам.

Обыск

Обыск может производиться двумя способами, по согласованию с игроком – словесно, или по жизни. В первом случае обыскивающий описывает вам ход обыска, а вы честно отвечаете, что он нашел. Во втором случае обыск производится по жизни. В ходе пожизневого обыска вас могут попросить снять обувь и верхнюю одежду. Личные пожизневые вещи игрока, как-то – предметы культа, документы, бумажники, телефоны, лекарства – предметом обыска ни в коем случае являться не могут. 

Обыск игровых помещений производится по жизни. Вы можете указать, где находятся ваши пожизневые вещи, не участвующие в обыске, и их обыскивающие трогать не будут.

@темы: правила, Три дня в декабре

---

Гвардия в декабре 1825 года. Часть 2, кавалерия и артиллерия

[eamele]

Часть 1, пехота здесь.
Техническая карта-шпаргалка здесь

Для удобства моделирования мы включаем в перечень не все исторически бывшие в городе полки, только 1-ю артиллерийскую бригаду и 1-ю бригаду 1-й кирасирской дивизии.

Артиллерия Гвардейского корпуса
Шеф: Великий князь Михаил Павлович

Лейб-гвардии 1-я артиллерийская бригада.
Адрес: казармы на Литейном поспекте

Лейб-гвардии Конная артиллерия
Лейб-гвардии Конно-батарейная батарея
Адрес: казармы на углу Литейного и Гагаринской набережной

1-й Резервный кавалерийский корпус, 1-я кирасирская дивизия, 1-я бригада
Шеф: Великий князь Константин Павлович
Командующий дивизией: генерал-лейтенант Бенкендорф Александр Христофорович


Лейб-гвардии Кавалергардский полк
Командир: флигель-адъютант граф Апраксин Степан Федорович
Адрес: Захарьевская улица


Лейб-гвардии Конный полк
Командир: генерал-лейтенант Орлов Алексей Федорович
Адрес: Конногвардейский бульвар

@темы: Три дня в декабре

---

Про кабак;)

[ingadar]

Коротенько:
Кабак Демутов трактир на игре будет. Экономикой на этот раз решено не морочиться, считаем, что употребленное во зло и во благо записывается вам на счет, если у вас с ним проблемы и об этом с вами поговорить – обеспечим

Централизованного питания на игре нет, однако желающие зайти поесть по игре и по жизни и имеющие такую возможность – приглашаются. Супы, горячее с вероятностью, разнообразные закуски, чай, кофе, горячий шоколад, и другие напитки.
По нашим стандартным правилам, крепкие напитки отыгрываются водой с лимоном, желающие распить в кабаке вина, шампанского, пива и т.д. – да довезут его и сдадут игротеху (мне, Инги)) потому как игротех, конечно, ездовой, но не настолько. Напоминаем, что употребление напитков крепче 15 градусов во время игры запрещено!

В коттедже трактир располагается на пожизневой кухне, зайти поесть свою еду типа по игре – тоже вариант.

Если будет желание, ваш игротех с удовольствием примет шоколадки (без добавок), молоко, чай, кофе, мясную нарезку и прочую бутербродность, сколько-то антуражное сладкое, оливки. Необязательно, но вам зачтется Пожелания по меню в рамках разумного принимаются.
Отдельная просьба – если кто увидит в продаже вишневый ликер, или хотя бы сироп – сообщите мне, пожалуйста а еще лучше довезите) вроде вопрос решился)

Внимание: в некоторые игровые периоды трактир может быть закрыт. просьба отнестись с пониманием и буйств не учинять

И отдельным пунктом – сориентируйте, сколько вас претендует на солянку, которая суп, мясной) – в том числе до игры и если останется, после

Вопрос: Хочу супчик

1. тык		13	(100%)
Всего:		13

---

Титулования и обращения в соответствии с Табелью о рангах

[eamele]

Предлагаем вашему вниманию правила по обращениям с росписью по присутствующим на игре персонам.

Титулование при обращении к лицам царской фамилии и дворянского происхождения

К императору обращаются "Всемилостивейший Государь", к великим князьям - "Милостивейший Государь", к частным лицам — "милостивый государь" (при обращении к высшему), "милостивый государь мой"(к равному), "государь мой" (к низшему).

Ваше Императорское Величество - к императору, императрице и вдовствующей императрице (Вдовствующая императрица-мать Мария Федоровна)
Ваше Императорское Высочество - к великим князьям, великим княгиням и великим княжнам (Великий князь Николай Павлович, Великая княгиня Александра Федоровна, Великий князь Михаил Павлович, Великая княгиня Елена Павловна).
Ваша Светлость — к герцогам (Принц Евгений Вюртембергский)
Ваше Сиятельство — к князьям, графам.
Ваше Благородие — к баронам и всем остальным дворянам.

Титулование при обращении к лицам, имеющим чины в соответствии с "Табелью о рангах"

таблица

Класс	Чины армии	Чины флота	Чины гражданские	Обращение (обязаны употреблять лица равные по чину или нижестоящие)
1	Генерал-фельдмаршал	Генерал-адмирал	Канцлер; Действительный тайный советник 1-го класса	Ваше высокопревосходительство
2	Генерал от инфантерии; генерал от кавалерии, генерал от артиллерии, инженер-генерал Граф Михаил Андреевич Милорадович, генерал от инфантерии;	Адмирал	Действительный тайный советник	Ваше высокопревосходительство
3	Генерал-лейтенант Александр Христофорович Бенкендорф, генерал-лейтенант; Карл Иванович Бистром, генерал-лейтенант	Вице-адмирал	Тайный советник	Ваше превосходительство
4	Генерал-майор	Контр-адмирал	Действительный статский советник  Максим Яковлевич фон Фок	Ваше превосходительство
5	Генерал-провиантмейстер, военный советник	Капитан-командор	Статский советник	Ваше высокородие
6	Полковник гвардии, полковник пехоты Князь Сергей Петрович Трубецкой, гвардии полковник, Александр Федорович Моллер, гвардии полковник	Капитан 1-го ранга	Коллежский советник	Ваше высокоблагородие
7	Подполковник в пехоте, капитан гвардии, ротмистр гвардии Барон Владимир Иванович Штейнгель, подполковник в отставке	Капитан 2-го ранга	Надворный советник	Ваше высокоблагородие
8	Майор в пехоте, штабс-капитан гвардии Александр Александрович Бестужев, штабс-капитан; Михаил Александрович Бестужев, штабс-капитан	Капитан 3-го ранга	Коллежский асессор Вильгельм Карлович Кюхельбекер, отставной коллежский асессор	Ваше высокоблагородие
9	Капитан в пехоте, поручик гвардии, ротмистр в кавалерии Поручики: Андрей Евгеньевич Розен, князь Евгений Петрович Оболенский, Николай Алексеевич Панов	Капитан-лейтенант Николай Александрович Бестужев	Титулярный советник	Ваше благородие
10	Штабс-капитан (в пехоте), штабс-ротмистр (в кавалерии), подпоручик гвардии Яков Иванович Ростовцев, подпоручик	Лейтенант	Коллежский секретарь	Ваше благородие
11	нет	нет	Корабельный секретарь	Ваше благородие
12	Поручик, прапорщик гвардии, корнет гвардии Князь Александр Иванович Одоевский, корнет Петр Григорьевич Каховский, отставной поручик	Мичман Петр Александрович Бестужев	Губернский секретарь	Ваше благородие
13	Подпоручик Кондратий Федорович Рылеев, отставной подпоручик	-	Кабинетский регистратор, Провинциальный секретарь, Сенатский регистратор, Синодский регистратор	Ваше благородие
14	Прапорщик в пехоте. Корнет в кавалерии	-	-	Ваше благородие

@темы: Три дня в декабре

---

Четыре игровых дня – таймплан в условии имеющихся полутора суток

[eamele]

Как мы уже писали, изначально (лет 10 с лишним назад) проект получил название «Три дня в декабре». Потом мы поняли, что кроме 13, 14 и 15 декабря нам по сюжету и по логике вещей необходимо еще 12-е. Понять-то мы поняли, но в выходные – это по прежнему двое суток, а в сутках – всего 24 часа. Минус дорога, минус организационка.

Итак…

12 декабря будем отыгрывать вечером пятницы 14-го декабря. Начиная с 9 вечера и до упора. Кто-то может лечь спать (по игре и по жизни) кто-то – продолжать игру, но все время до утреннего подъема – это 12 декабря. (Маркера перехода к следующему дню здесь не предполагается).

13 декабря – начинается 15 декабря с 9.00. (Начало игры моделируется боем часов Петропавловского собора). И продолжается где-то до 13.00 – 14.00. Точно будет указано с помощью маркера перехода к следующему дню, который моделируется большим боем часов Петропавловского собора. Мастера обязуются сделать так, что все игроки смогут услышать звуковые сигналы.

14 декабря – начинается с 13-14 часов второго дня игры (15 декабря). Продолжается до упора – до самой ночи. Маркер перехода к следующим суткам – по жизни.

15 декабря – начинается с утра 16 декабря. (Для тех, кто спал по жизни, начало игры моделируется все тем же боем часов) Продолжается до конца игры, в 12. 00.

В этот раз мастерская группа решила не прибегать к маркерам обозначения времени «день-ночь». Который час, можно будет узнать с помощью больших игротехнических часов, размещенных на первом этаже коттеджа. Игроков настоятельно просят самим не подкручивать стрелки)) Впрочем, ошибиться во времени в это время года совсем несложно. Сейчас даже днем достаточно темно…

@темы: Три дня в декабре

---

Три дня в декабре - визиты

[eamele]

Письма-письмами, но время от времени необходимо общаться и «вживую». Визиты – неотъемлемая часть жизни человека того времени, причем, совсем необязательно светского. Визиты – некое свидетельство того, что вы существуете на самом деле, а не являетесь «подпоручиком Киже». Если человек не принимает или не наносит визитов – значит, можно заключить, что с ним не все в порядке: болен, разорен, застрелился, впал в меланхолию, ушел в запой…

Дома, которые будут моделироваться в ходе игры, в основном, открытые – то есть, имеющие свои приемные дни. (За исключением тех домов, где принимают всегда и Зимнего дворца, хотя, кто знает, какой день у них считается приемным…) Мы предлагаем игрокам договориться между собой и определиться, в какой именно день и час у них назначен прием, обед, собрание – так, чтобы не слишком пересекаться между собой. Примерный день и часы визита персонажам известны заранее, если не произошло нечто непредвиденное. Не забываем о необходимости отдать ответный визит – это незыблемое правило вежливости.

@темы: правила, Три дня в декабре