Запорожская Сечь и Российская ИмперияПосле Переяславской Рады, 18 января 1654 года, когда было принято решение о переходе Гетманщины под юрисдикцию Москвы, прошло достаточно долго времени.
читать дальшеСразу после смерти Хмельницкого в Гетманщине разразилась гражданская война между пророссийской и польской партиями.
В 1709 году после перехода гетмана Мазепы на сторону Карла XII против Сечи были брошены три полка, взявшие ее штурмом и разрушившие.
Уцелевшие запорожцы бежали в ханские земли.
Анна Иоанновна в 1734 году издает указ об амнистии запорожцев и разрешает им вернуться. Так появилась последняя из сечей - Пидпильнянская Сечь. Она располагалась на полуострове, образованном изгибом реки Подпольной. В Сечи находилось 38 казарм-куреней. Кроме того, казаки стихийно присвоили себе и обширные степные пространства вокруг Сечи - так называемый «Великий луг», который разделили на пять округов-паланок.
Эта была уже совсем другая Сечь, чем во времена Сагайдачного : казаки заводили пашни с наемными работниками, занимались скотоводством Многие теперь имели жен и детей. Семейные казаки, правда, платили особый налог — «дымовое», не имели права голоса на Раде и не могли быть избраны в атаманы.
Жители Пидпильнянской Сечи делились на три группы. Самые богатые и влиятельные запорожцы назывались значными. Казаки, называемые «сиромой» (бедняками), собственности не имели (только одежду и оружие), но получали жалованье за то, что находились в постоянной готовности к походу или обороне Сечи.
Но больше всего было «голутвы» — эти не имели ни прав, ни оружия и батрачили на значных казаков.
До ликвидации крымской угрозы огромные пространства плодородной земли, граничившие с ханством, были диким полем, потому как слишком рискованно было вести там хозяйство. Теперь же, когда благодаря успехам Суворова угроза налетов была сведена к минимуму, эти земли стали всем интересны и всем нужны. Не только русское правительство, запорожская старшина тоже имела виды на эти земли. Поэтому старшина начала свою колонизацию Дикого поля, основывая слободы, создавая настоящие латифундии, куда сманивали крестьян со всего юга России. Поселившиеся в слободах крестьяне в структуру Войска Запорожского не входили и считались чем-то вроде общих работников Войска. Они платили небольшие налоги, обрабатывали старшинские поля, пасли скот. В результате к 1775 году в землях Войска было уже 19 местечек, 45 сел и 1600 хуторов, доходы от которых сказочно обогащали старшину. Правда, юридически прав на все это великолепие у старшины не было.
В июне 1775 года эта Сечь, последняя из запорожских, была ликвидирована по приказу Екатерины II.
Дело в том, что после заключения Кючук-Кайнарджийского мира с Турцией в 1774 году угроза с юга практически сошла на нет. Речь Посполитая пребывала в глубоком кризисе и опасности для России не представляла. Таким образом, Сечь потеряла свое военное значение. Но запорожская старшина, не понимая, что ситуация изменилась, продолжала принимать беглых крестьян, гайдамаков Правобережной Украины (что вызывало недовольство Речи Посполитой), разбитых пугачевцев и просто «лихих людей»:
Запорожскому Войску было предложено перенести место дислокации на «новые окраины» Российской Империи, но казацкая старшина отказалась выполнять требование Русского правительства, вследствие чего в 1775 году Запорожская Сечь была разрушена…
После этого часть Запорожских казаков получила дворянство, часть – перешла на службу в драгунские и гусарские полки, часть – просто осела «на земле», а часть – сбежала в подданство Турецкому султану.
Екатерина в том же 1775 году повелела: «Употребление слова «запорожский казак» будет рассматриваться нами как оскорбление нашего императорского величества» (все тот же подход — стереть из истории самое имя...). Она методично проводила в жизнь главную установку из своей инструкции графу Румянцеву: «Украина — очень богатый край; но благодаря автономным порядкам империя не извлекла из нее почти никакой пользы, никакой прибыли не имея». Для "пользы" в начале 80-х годов были проведены некоторые административные реформы, в частности, указ от 3 мая 1783 года, который, ссылаясь на необходимость аккуратного поступления налогов в государственную казну, прикреплял всех крестьян к тому месту, где они были записаны по последней румянцевской ревизии и запрещал им переходить на новые места.